«Папа, что случилось? – спросила Лидия. – Ты на нас сердишься?»

Пиппа не могла теперь не дрожать. Не могла больше себя контролировать. Своенравный вспыльчивый характер, который она унаследовала от отца, угрожал вырваться из клетки в любую секунду. Однако Пиппа не могла позволить гневу руководить ею. Как бы сильно она ни хотела ударить отца, она не могла поступить подобным образом на глазах у младших братика и сестренки. Генри было всего девять лет, а Лидии только-только исполнилось шесть. Пиппе и без того потребовалось немало усилий, чтобы скрыть от них все невзгоды.

С наигранным спокойствием Пиппа попыталась вывернуть запястье из хватки отца. Даже не глядя, она могла точно сказать, что завтра на ее коже будут синяки. Отец никогда прежде не бил Пиппу, но ему и не нужно было – она и так была напугана и чувствовала себя в опасности везде, где бы ни находилась. Пиппа была знакома с этим чувством с самого раннего детства, и она скорее отдаст жизнь, чем позволит брату с сестрой испытать на себе ту же участь.

Она продолжила в упор смотреть на отца, и все ее тело дрожало при виде тяжело вздымающейся груди герцога, которая поднималась и опускалась от едва контролируемого гнева. Стоит отдать отцу должное – он все-таки отпустил руку Пиппы, хотя так и не сводил с дочери глаз. Что-то кольнуло у нее в сердце. Когда она была совсем маленькой, отец носил ее у себя на плечах. Помогал достать до хрусталиков, украшающих люстру над головой. Читал ей вслух сказки. Звук его раскатистого голоса всегда приносил ей нескончаемую радость, что являлось точной противоположностью сегодняшнего страха.

Однако герцог Ашмора больше не был тем человеком из ее детства.

Пиппа взяла братика с сестрой за руки.

«Мы пойдем спать, ребятки, – сказала она. – Если будете вести себя хорошо, то я расскажу вам еще одну сказку». – Она улыбнулась, взглянув на них сверху вниз, пока ее злость тихо кипела внутри, умоляя выпустить ее на свободу.

Теперь Пиппа знала, что нужно делать дальше. Ее поступок вовсе не будет спонтанным. Нет, он будет тщательно обдуманным.

Это неправильно. Однако это самое праведное решение.

Как только воспоминание о том жутком вечере потускнело в памяти, Пиппе почудилось, будто она опускается в теплую ванну.

Заколдованная поверхность зеркала расступилась, приглашая Пиппу пройти сквозь себя. Будто занавес раздвинулся, являя взору…

Укутанный туманом лес. Он напоминал северные земли Англии или шотландские холмы, где провела юность мать Пиппы. Пиппа с облегчением выдохнула, опустив плечи и вскинув подбородок к пасмурному небу. Всё, как Элуиз и сказала. Серебряное зеркало перенесло Арджуна и Пиппу через Атлантический океан в мгновение ока.

Англия. Дом. Пиппа засмеялась, дивясь такому чуду, а затем развернулась так резко, что ее золотистые кудри хлестнули по лицу, а нефритово-зеленая юбка взвилась в знойном воздухе.

Знойный воздух?

Пиппа резко замерла. Конечно, в английской сельской местности изредка бывают знойные деньки, однако очень и очень редко. Ветерок же вокруг скорее напоминал южные берега Франции. Или итальянскую Ривьеру.

Однако никак не туманное английское болото.

Пиппа сглотнула. Оглядевшись по сторонам, она напряглась, и волоски у нее на шее встали дыбом.

Сам лес будто бы услышал ее мысли, и теплый воздух внезапно сменился резкой прохладой. Солнце спряталось за темную тучу и окутало все вокруг серой бледностью. Порыв ледяного ветра промчался по верхушкам деревьев, и эхо звенящего стекла разнеслось следом, точно предупреждая Пиппу. Точно говоря:

«Всё совсем не то, чем кажется».

Пиппа обхватила руками плечи, обнимая себя, но зубы все равно уже стучали. Холодок развеялся, когда она сделала шаг, и температура, кажется, немного повысилась. Что-то блеснуло вдалеке, справа от Пиппы. Она повернулась, встревоженно прикусив нижнюю губу.