Пока он перечислял, я накалялся все больше и больше. Моим людям работу дворников?! Поломоев?! А постирать ей ничего не нужно, а то они запросто?!

– Приказываю, – ледяным голосом заявил я. – Всех ратников полка Стражи Верных с работ снять, ибо они воины, а не холопы, и заниматься сей непотребщиной не должны.

– Всех?! – обомлел Зомме.

– Всех! – отчеканил я, но тут же поправился: – Хотя погоди.

Вообще-то получалось тоже не очень хорошо – какое-то вызывающе открытое неповиновение. Пришлось корректировать на ходу, дабы выглядело все не столь демонстративно.

– Два десятка, которые трудятся над петлями, пожалуй, оставь, – внес я поправку и тут же пояснил ее: – Сломанные двери очень плохи для возможной обороны царского дворца, если придется отбиваться в нем самом, а потому помочь их исправить – ратный долг. И пусть на каждой установят хорошие, добротные засовы, – припомнился мне утренний бой в хоромах Годуновых. – Вначале там, а потом и тут, на подворье. Так что немедля пошли человечка к кузнецам и закажи потребное количество. Ну и оставь также тех, кто…

Словом, полсотни осталось – мне сейчас открытая конфронтация с царицей ни к чему. Прочих же я велел снять.

– А что скажет царица?

– Напоминаю, господин полковник, – вовремя вставил я его новое звание, – что полком командуют только трое воевод…

– И царь, – быстро добавил Зомме.

– Но не царица, – парировал я.

«Кажется, с этой дамочкой придется повозиться, чтоб аккуратно поставить на свое место, – подумалось мне. – Ну ничего. Когда кончится действие настоя, она приутихнет, а новой порции ей не видать как своих ушей – уж больно бойка».

И тут со стороны мужской половины выплыла моя драгоценная ключница. Правда, ничего утешительного я от травницы не услышал – новости оказались так себе. В сознание Квентин по-прежнему не приходил, но дышит.

Если совсем кратко – пока жив. А вот будет ли жить далее, Петровна определенного ответа не дала. Судя по ее настроению – вопрос слишком спорный, чтобы можно было что-то сказать однозначно.

Зато отец Антоний после принятия ее настоя взбодрился настолько, что уже встал на ноги и собирается направиться в царские палаты к семье Годуновых, дабы принести им слово утешения и ободрения в трудный час тягостных испытаний.

«Это хорошо, – сразу прикинул я. – Лишний союзник».

В самом деле, не будет же кроткий священник наставлять моего ученика драться с Дмитрием за трон «до последнего патрона». Наоборот, скажет что-то о необходимости смирения перед божьей волей и напомнит о тяжком грехе пролития христианской крови.

Словом, скажет как надо. Как мне надо.

А вот что касается Марии Григорьевны, то тут последние медицинские новости оказались куда менее утешительными, в том смысле, что окончания действия настоя ждать мне придется долгонько, аж несколько дней.

Именно на такой срок рассчитано количество содержимого горшка с лекарством, которое моя Петровна вручила Ксении Борисовне.