На крупных кораблях из самых преданных революции матросов создали дежурные взводы.
4 июля в 20 часов Николай Ховрин и Андрей Штарев без стука вошли в юзорубку. В ней они застали каперангов — начштаба Зеленого, флаг-капитана князя Черкасского, флаг-офицера Ренгартена, старшего лейтенанта Петухова. Появление представителей Центробалта в святая-святых штаба флота всех ошеломило. Показывая на ленту с цифровыми знаками, Ховрин потребовал от флагманского радиста Петухова:
— Читайте текст.
Ховрин и Штарев обнаружили документы не военно-оперативные, а политические, адресованные Вердеревскому за подписью помощника морского министра Дудорова. В них говорилось об обстановке в Петрограде. В одной из депеш, переданной в 19 часов 15 минут, Дудоров сообщал, что Временное правительство в согласии с ВЦИК приказывает немедленно прислать «Победителя», «Забияку», «Гром» и «Орфея» в Петроград, где им войти в Неву. «Идти полным ходом. Посылку их держать в секрете… Временное правительство возлагает на них задачу демонстрации и, если потребуется, действие против прибывших кронштадтцев…» Через пятнадцать минут — новая шифровка. Вердеревскому предписывалось принять меры к тому, чтобы ни один корабль без его приказа не мог подойти к Кронштадту. Предлагалось такие корабли топить.
— Значит, руками гельсингфорцев временные с ведома соглашательского ВЦИК хотят расправиться с кронштадтцами?! Что задумали живоглоты! — зло произнес Дыбенко, когда его познакомили с содержанием секретных депеш.
Командующего флотом пригласили на «Полярную звезду». Не хотелось Вердеревскому предавать широкой огласке шифровки. А пришлось… Его ждали представители 62 кораблей и весь состав Центробалта. Дыбенко сам зачитал депеши, затем проекты резолюций. В одной балтийцы требовали передачи всей власти в руки ВЦИК. Во второй — арестовать Дудорова, для чего направить в Петроград делегацию на эсминце «Орфей». Третья предлагала комиссару Временного правительства Онипко немедленно покинуть Главную базу. Моряки послали революционный привет петроградским рабочим и солдатам и заверили, что балтийцы всегда готовы оказать им поддержку.
В 3 часа 25 минут 70 делегатов во главе с Ховриным отбыли в Петроград…
На следующий день ближе к вечеру Дыбенко разговаривал по прямому проводу с делегатом I Всероссийского съезда Советов Маркиным и узнал от него, что Ховрин еще не принят ВЦИКом и будет ли принят — неизвестно. Это возмутило председателя Центробалта и он снова собрал представителей частей и кораблей Главной базы. Сообщил о разговоре с Маркиным. Все негодовали, потребовали послать в Петроград еще одну делегацию и заявить ВЦИК, что моряки будут признавать только власть, выдвинутую «из состава Всероссийского съезда Советов…». Избрали делегатов, старшим назначили Дыбенко.
Ночью на эсминце «Гремящий» делегация отправилась в столицу.
…Прождав весь день, 5 июля поздно вечером Ховрин с матросами, наконец, попал на заседание ВЦИК, которое вел меньшевик Н. С. Чхеидзе. С погромной речью выступал «специалист» по флотским делам меньшевик В. С. Войтинский. Он утверждал, будто Центробалт и его председатель Дыбенко ввели в заблуждение матросов, и натравливают их на Временное правительство. После него на трибуну поднялся Ховрин. Он зачитал резолюции и передал их Чхеидзе. В зале поднялся невероятный Твалт, депутаты кричали, свистели, топали ногами. Чхеидзе объявил перерыв, пообещав обсудить резолюции балтийцев завтра. Это была заведомая ложь, ибо уже состоялся сговор эсеро-меньшевистского ВЦИК и Временного правительства о наступлении на большевиков.
Вот что пишет об этом сговоре А. Ф. Керенский: «Мое требование ареста Ленина, Зиновьева, Коллонтай и т. д. встретило сначала некоторые колебания со стороны. ЦИК, представители коего по этому поводу явились во Временное правительство. В 1-м часу ночи все колебания прекратились, и даже делегаты Совета сняли с очереди свои возражения. Но в это время члены штаба округа уже приступили к выполнению арестов…»
При выходе из Таврического дворца юнкера арестовали весь состав первой делегации балтийцев. Ховрин и его товарищи ночь на 6 июля провели в «Крестах»…
А эскадренный миноносец «Гремящий», на борту которого находился Дыбенко со второй делегацией, всю эту ночь раскачивался на волнах Балтики и в 6 часов утра ошвартовался на Неве у Английской набережной. Сюда же почти одновременно подошел и миноносец «Молодецкий» под флагом комфлота Вердеревского. Набережная и прилегающие к ней улицы были оцеплены войсками и юнкерами.
— Вас встречают? — спросил председатель Центробалта Вердеревского. Адмирал пожал плечами…
Дальнейшее шло по тщательно разработанному плану. Вердеревского оттеснили, а делегацию окружили юнкера, посадили в автомобили и повезли на допрос, а потом в «Кресты»…
«Председатель ЦК Балтийского флота был арестован непосредственно чинами моего военно-морского кабинета», — признается А. Ф. Керенский в своих воспоминаниях.
По его же приказанию Дыбенко был посажен в одиночную камеру, сырую, грязную. Свет еле-еле проникал через маленькое квадратное оконце под самым потолком…
Все тело ныло от боли, особенно правое плечо, по которому юнкер крепко ударил прикладом… Карцерный режим, плохая пища, побои сказались на здоровье. На шестой день Дыбенко перевели в лазарет, переполненный уголовниками. Скоро из лазарета выписали. Перевели в другую камеру.
Страх перед массами заставил Временное правительство освободить большинство членов Центробалта. Отпустили моряков-гельсингфорцев и участвовавших в июльской демонстрации кронштадтцев, правда, винтовки им не возвратили. А Дыбенко держали, хотя следствие было закончено. Его обвиняли в государственной измене, разглашении военных тайн, шпионаже, организации мятежей.
— Идут на подлоги, подтасовку фактов, на любую подлость — на все, лишь бы подвести под смертную казнь, — негодовал Павел…