— Нет, сир, я не немая. Но ведь невежливо перебивать беседу?

Он замер, услышав её вопрос.

«Крылатый Берсен, что за великодушный бог благословил эту женщину таким голосом?»

Утончённый и чувственный, он обволакивал точно шёлк.

Контраст между сладкой речью и невзрачной внешностью поражал. До этих слов Мартиса словно растворилась в окружающей обстановке, всеми позабытая. Теперь же она сияла, приковывая внимание любого. Он взглянул на Камбрию, который одарил его самодовольной улыбкой.

Шилхаре не понравилось, что его застали врасплох, и он напал:

— Я бы не осмелился преуменьшать манеры леди и не стал соблазнять выдрессированную собаку забыть про команды «апорт» и «сидеть».

Она сжала челюсть и опустила взгляд, но он заметил искры гнева в её глазах. Не такая покорная, как может показаться, но его новая ученица превосходно контролировала эмоции. Поведение давнего слуги. Камбрия действительно привёл ему шпиона.

Он положил локти на стол. Переговоры состоятся.

— Я беру твою воспитанницу, — он замолчал, — на три месяца, не более. Если не выясню, какой дар в ней заключён, то отправлю восвояси. Незачем кормить лишний рот дольше необходимого.

Камбрия нахмурился.

— Шесть месяцев, и я плачу за её содержание.

Звякнули монеты; священник положил небольшой бархатный мешок на стопку пергамента. Девушка заметно вздрогнула и покраснела до корней волос.

— Четыре, — сказал Шилхара, — и я забираю всю сумму.

Он взвесил мешочек на ладони, не обращая внимания на насмешливую улыбку епископа.

Камбрия встал, стряхивая воображаемую пыль с одежды.

— Что ж, сойдёмся на этом. Четыре месяца.

Он не стал терять времени на прощание, забота о подопечной ушла в прошлое.

Мартиса неловко поднялась со стула и повернулась к Камбрии.

Шилхара тоже встал и прислонился к краю стола. Епископ нахмурился от такого нарушения этикета. Повелитель воронов выгнул бровь.