Мудрость и помощь богов. В частности, вдалеке от воды — воля Нефтис.

И есть лишь один навык, в котором эти два мои преимущества пересекаются — ритуалистика.

Щи, если я таки вернусь в доминион в целости, нужно обязательно поставить кружку эля Танатосу. Ну, или что он там пьёт, кровь младенцев и слёзы девственниц?

Не тратя больше ни единой минуты, я вновь призвал легендарный посох. Сколько он не разрушался и не терялся в бою, а всё равно оказывался у меня в инвентаре. И каждый раз принимал новую форму.

Словно поняв, что от него требуется, на этот раз он принял форму короткого серого копья с острым фосфофиллитовым наконечником. Засиял тусклый бирюзовый свет, и я принялся выводить на песке вокруг поля боя письмена.

Наверняка для этого были предназначены какие-то хитрые руны, но я их не знал, а потому писал самым простым языком слова из молитвы покоя, на всякий случай проговаривая их про себя.

То, что это работает, я тоже понял сразу. Бонус от двадцатого уровня навыка, позволявший создавать ритуалы, заставил посох светиться ярче, и на земле начали оставаться следы.

Ритуалистика должна работать так же, как контроль в обычной магии. Заключённое в посохе божество поняло меня верно, и текст начал сам преобразовываться в узловатые письмена. Подобных рун я прежде нигде не видел, но отчётливо понимал их смысл.

Покой, покой, покой.

Да обретешь ты покой в объятиях её.

Метр, два, пять, десять…

Захваченные сражением, саарна и падший магистр не желали уступать друг другу. Поле боя превратилось в кромешный ад. Пустота сражалась с пустотой, пожирая саму себя. Окровавленная саарна с надломанными рогами хромала, оставляя на земле пятна чёрно-лиловой светящейся слизи, заменявшей ей кровь.

Пустота чует негативные эмоции. Если я стану испытывать страх — враг обратит на меня внимания, как на источник вкуснейшей пищи. А значит, мне нужно быть ровным и спокойным. Прочь все мысли. Есть лишь я и молитва. Я, и Нефтис. Я, и Покой.

Я — Покой.

Письмена стали разгораться ярче.

Казалось, прошла целая вечность, пока я сделал полный круг вокруг сражавшихся. Последние шаги дались особенно нелегко. Я уже и думать забыл о страхе за себя или за Ласку. Забыл о падшем магистре. Напряжение было таким, будто я прошёл не несколько метров вокруг столба, а весь день разгружал вагоны. Каждая мышца болезненно ныла.

— Именем божественного Покоя, — произнесла Нефтис моими губами. — Да будет развеяна скверна. Смерть едина для всех, и лишь с Покоем в сердце должно смотреть ей в глаза. Отриньте все чувства, грешные души…

Я остановился и обернулся на идущее сражение. Саарна и принц безумия только сейчас обратили на меня внимание. Лишь теперь я позволил своему чувству прорваться наружу, что тут же заметили оба одержимых силой проклятой стихии.

Теперь всё зависит от того, удалось ли мне совершить задуманное.