— Если бы я была на твоем месте, я бы точно знала, что надо делать.

— Правда и что же?

— Я бы пошла в органы.

— В органы!? — ну нет. Если я туда сунусь то это конец. Мало того, что мне не поверят, так мы все окажемся под таким колпаком, что вся дальнейшая жизнь будет весьма непредсказуемой. И потом.

— Поэтому я и сказала, если бы я была на твоем месте, — она вдруг сникла и встав из-за стола, пошла в комнату.

В полном недоумении я остался сидеть за кухонным столом.

— Ну дела, — подумал я, — вот уж никогда не подумал, что Ирина окажется такой натурой. А собственно какой? Может она и права? Надо просто набраться смелости и сделать первый шаг, а там глядишь и плавать научишься.

Я вошел в комнату. Свет был погашен, но Ира не спала. Она лежала на разобранной постели и ждала меня. Я разделся и лег рядом. Я молчал, ждал, когда она заговорит первой, но она лежала и смотрела в потолок, ожидая, что я первым заговорю. Не выдержав затянувшегося молчания, я произнес:

— А почему ты считаешь, что я вправе что-то менять или хотя бы попытаться, что-то изменить?

— А ты сам как считаешь?

— И все же я задал вопрос тебе.

— Я и ответила на него.

— Ты понимаешь, какую ответственность я возьму на себя, если только попытаюсь что-то изменить? Это не просто судьба одного, сотни, тысячи человек. Это судьбы миллионов. А вдруг что-то получится? Мир может пойти другим путем и вовсе не обязательно, что он будет лучше того, каким он станет без моего вмешательства.

— Я понимаю. Это так страшно, но разве может быть что-то интереснее, чем изменить мир, попытаться сделать его лучше для людей?

— Не знаю. Тот кто вершит судьбы, всегда надеется на то, что он делает как лучше, но только время и история может оценить, насколько правильно и хорошо то, что он сделал.

— Я согласна с тобой, но все же, если есть возможность что-то изменить, ну или хотя бы как-то повлиять, чтобы исправить ошибки, которые были допущены, разве это не здорово?

— Ох, Ириша, вот уж никогда не думал, что ты у меня такая.

— Какая?

— Вот такая, с амбициями. Хочешь ворваться в историю и оставить в ней след. Только нужно ли это?

— При чем тут амбиции? Просто, если бы ты сам себя послушал со стороны, когда рассказывал о будущем, то ты понял, с какой болью ты говорил обо всем. И я знаю, почему ты так говорил.