Глава 6

Мы на каноэ приплыли в сердце тьмы

В течение трех четвертей века выдумки Морда, проникнутые духом романтики и приключений, подпитывали легенду о потерянном городе. История о Белом городе, городе Обезьяньего бога, стала частью гондурасской национальной мифологии и была известна даже детям. В 1960 году гондурасское правительство выделило в малоисследованной внутренней части Москитии территорию площадью две тысячи квадратных миль, назвав ее Археологическим заповедником Сьюдад-Бланка. В 1980 году ЮНЕСКО объявило ее биосферным заповедником Рио-Платано, а два года спустя придало этому уникальному дождевому лесу статус объекта всемирного наследия. Тем временем честолюбивые путешественники продолжали делать сомнительные, ничем не подтвержденные заявления об обнаружении потерянного города, а многие археологи считали, что город может в той или иной форме существовать среди джунглей – либо близ указанного Мордом района, либо в другом месте. В 1994 году главный археолог Гондураса Джордж Хейзманн заявил в интервью, что, по его мнению, все крупные объекты в Москитии, могли являться частью единой политической системы, центр которой, Белый город, еще не найден.

Стив Элкинс впервые услышал о Белом городе от путешественника Стива Моргана, профессионального собирателя легенд и историй. Морган составил список величайших, по его мнению, неразгаданных тайн мира. У него имелась целая картотека со сведениями о затерянных городах, пиратских сокровищах, древних гробницах и затонувших кораблях, которые везли золото. Морган зарабатывал на жизнь поисками сокровищ, лежащих на морском дне, и обнаружил несколько судов. В его доме было много изделий из фарфора и сундуков с серебряными испанскими монетами – реалами и песо. Элкинс, владевший компанией в Лос-Анджелесе (прокат оборудования для телевизионных съемочных групп), решил сам заняться съемками, поскольку у него имелась необходимая техника. Он проконсультировался с Морганом и, очарованный, долго размышлял над пресловутым списком неразгаданных тайн. Две из них в наибольшей степени привлекли его внимание: легенда о Сьюдад-Бланка и предание о кладе Лимы[15], известном также как «сокровища Кокосового острова».

Элкинс и Морган, объединив усилия, собрали предварительную информацию о Сьюдад-Бланка и определили район Москитии, в котором мог находиться город. Затем они организовали экспедицию, которую возглавил Морган. Элкинс продал идею телевизионного шоу, посвященного поискам города, немецкой компании «Шпигель ТВ».

Элкинс, его немецкий сопродюсер и корреспондент прибыли в Гондурас в 1994 году вместе с калифорнийской съемочной группой. Они наняли местного решальщика Брюса Хейнике, поручив ему материально-техническое обеспечение. Хейнике, друг детства Моргана, был американцем, женатым на гондураске, и уже давно занимался в этой стране различными делами – разведкой золота, контрабандой наркотиков, поиском сокровищ и грабежом археологических объектов. Выбор мог показаться странным, но членам экспедиции требовался человек, который знал географию Гондураса, а также понимал, когда и как нужно давать взятки (тонкое искусство), как вести себя с местными чиновниками, каким образом можно напугать и пригрозить, как общаться с опасными преступниками, чтобы тебя не убили. Элкинс вспоминал, что впервые увидел Хейнике на парковке в аэропорту после их прилета. Это был крупный, толстый человек в рубашке лимонного цвета, с кольцом на мизинце и золотыми часами; изо рта у него торчала сигарета, а в кулаке он сжимал пачку купюр. Он выкрикивал распоряжения по-испански и раздавал деньги. «Мы сняли его на видео, – сказал Элкинс. – Уморительное зрелище».

Так было положено начало долгим и сложным отношениям.

После съемок в Копане группа на самолете пожарной службы добралась до городка Паласиос на Москитовом берегу, а оттуда направилась вглубь страны вместе с местными проводниками. Элкинс и Морган имели приблизительное представление (основанное на исследованиях и интервью) о том, где может находиться потерянный город.

«Мы отправились на каноэ в сердце тьмы, – вспоминал Элкинс. Морган выбирал путь с помощью нанятых ими местных жителей, заявлявших, что знают место в глубине гор, где находятся руины. – Честно говоря, – говорил Элкинс, – я просто шел за Морганом, совершенно не понимая, куда мы, на хрен, движемся».

Каноэ представляли собой долбленые (изготовленные из цельного ствола красного дерева) лодки длиной сорок футов, оснащенные небольшими навесными моторами «Эвинруд». Каждая вмещала шесть человек и ящики с оборудованием. «Мы поднялись по какой-то речушке. Я даже названия ее не знаю». В верховьях речка была мелководной, полной топляка и грязевых наносов, так что пришлось поднять моторы и двигаться с помощью багров. Участники экспедиции преодолевали бесконечные болота, поднимались по неизвестным притокам, ориентируясь по неточным картам. «Постоянно приходилось вылезать из каноэ и толкать их по илистому дну. Ил становился все гуще и гуще, и наконец мы оказались высоко в горах».

Никаких следов потерянных городов они не нашли, но открытие все же сделали. «Внезапно в ручье обнаружился тот большой камень, – рассказывал Элкинс. – А на камне был высечен тип в причудливом головном уборе, сажающий семена». У Элкинса случилось, как он говорил, «откровение» – перед ними было доказательство (если оно еще требовалось) того, что когда-то на земле, поросшей теперь непроходимыми джунглями, обитал и занимался сельским хозяйством таинственный народ, находившийся на высокой ступени развития. Ведомые местными проводниками Элкинс и телевизионщики были вынуждены оставить каноэ и двинуться пешком, прорубаясь сквозь джунгли при помощи мачете. За день тяжелого пути они едва преодолевали одну-две мили. Стив и его команда питались сухими пайками, а проводники-индейцы – игуанами. В какой-то момент проводники заволновались и вытащили оружие, утверждая, что по их следам идут ягуары. Часто попадались ядовитые змеи, насекомые не давали покоя круглые сутки. «После выхода из джунглей, – вспоминал Элкинс, – на мне еще полгода оставались следы укусов». Он радовался, что его не сразила одна из многочисленных тяжелых тропических болезней, столь частых в этих краях.

Однажды ночью он вышел из палатки помочиться и увидел в джунглях миллионы биолюминесцентных точек – такое свечение исходит от грибков при определенных значениях температуры и влажности. «Я словно смотрел на Лос-Анджелес с расстояния в тридцать тысяч футов, – сказал он. – Ничего красивее в жизни не видел».

Где-то в дождевом лесу они нашли несколько разбитых каменных изваяний, керамические изделия и инструменты. Джунгли в этом месте были слишком густыми, невозможно было определить, есть ли там земляные насыпи. Но в любом случае обнаруженный объект имел небольшие размеры и не мог быть Белым городом. В конечном счете пришлось повернуть обратно – деньги и силы были на исходе.

Элкинс не переставал удивляться тому, как Хейнике ведет дела в Гондурасе. Когда, покинув джунгли, они приступили к съемкам на острове Роатан в Гондурасском заливе, немецкому продюсеру Элкина позвонили по спутниковому телефону и объявили, что дела требуют его немедленного возвращения в Германию. Они понеслись в аэропорт, но там сказали, что самолет уже заполнен и находится на рулежной дорожке. Следующий рейс ожидался через несколько дней. Хейнике впал в ярость, пыхтя, бросился на посадочную полосу, забрался в самолет, вытащил свой кольт, спросил, кто сел последним, навел на невезучего пассажира пистолет и сказал: «Убирайся отсюда на хер, мне нужно твое место». Тот в ужасе выбежал из самолета, а Хейнике засунул пистолет за пояс и сказал немецкому продюсеру: «Все в порядке, вот ваше место».

Много лет спустя Хейнике рассказывал мне эту историю, он объяснил, как понимал свою роль в их партнерстве: «Понимаете, Стив, он такой, что с ним опасно. Вот он говорит о том, что видит в ком-то хорошие стороны, а я отвечаю: „В жопу его, он мне не нравится, я ему не верю“. Поэтому, наверное, мы с ним такие хорошие партнеры».

Элкинс же, со своей стороны, говорил: «Брюс из тех ребят, которых хочешь видеть на своей стороне. И никак не наоборот. – Понизив голос, он добавил: – Чтобы так оно и было, мне иногда приходилось танцевать с этим чертом».

Та первая попытка найти Белый город изменила Элкинса. Он заинтересовался легендой о Белом городе, а по возвращении понял, что обрел цель в жизни. «Я называю это „вирусом потерянного города“, – говорил он мне позднее. – Теперь я страстно хотел доказать, что потерянный город в самом деле существовал».