Джулия смоделировала свой голос, сделав его более мягким.

– Извини. Понимаю, тебе очень нелегко – ты потеряла мать.

– А ты-то что в этом понимаешь? – сердито воскликнула Мэгги.

– Пусть я машина, но я много лет провела с доктором Беллом… И я также знала твою мать.

Мэгги вскинула голову.

– Расскажи мне о моих родителях… Что у них произошло?

– Не могу. Это личное.

Мэгги оглянулась на суетящегося на камбузе отца. Придется подождать.

– Ты не можешь выбрать тему поинтереснее химии?

– А что ты считаешь интересным?

– Как насчет археологии? Мы можем попытаться расшифровать тексты, обнаруженные сегодня на пирамидах?

Эта тема не значилась в стандартной программе обучения, однако Джулия решила уважить желание девушки.

– Хорошо. Как ты понимаешь, здесь нет никакой надежды найти Розеттский камень[104]. Поэтому предположения о значении текста должны основываться на нелингвистических…

– Да, да, знаю. Просто покажи мне образцы других письменностей, имеющих хоть что-то общее с тем, что мы увидели на пирамидах.

Джулия пискнула, выражая недовольство тем, что ее перебили, но убрала периодическую таблицу и вывела вместо нее фотографии надписей, обнаруженных в других разрушенных городах на Пи Баэо.

– Вот эти символы, кажется, совпадают с подпоследовательностью надписей на пирамидах.

Мэгги изучила фотографии.

– Увеличь немного. Я хочу понять, где вы их нашли.

Джулия повиновалась. Мэгги озадаченно нахмурилась. Распознавать фотографии оказалось значительно сложнее, чем аккуратные рисунки в учебниках по археологии. Девушка не могла понять, что это такое. Ей казалось, она видит перед собой груды мусора.

Джулия молчала, все еще злясь на нее.