-Тебе понравилось?
-Еще бы, это что-то необыкновенное! Готовь своих кадетов к наградам, лично награждать буду, как героев сражений. А сейчас извини, Дима, но мне надо к себе идти. Дел много…
-Конечно-конечно,– тут же отвлекся он, убегая к паровой машине.
Больше не тревожа Дмитрия, я вышел из лаборатории, больше не тратя время отправился к себе в кабинет, благо надо было еще дописать пару важных моментов для брошюры витязей.
«Ничего себе!– ахнул я, увидев, что на дворе полная темень.– А я то думал, еще удастся пройтись по казармам, что ж, тогда отложим до завтрашнего утра».
Как я и хотел первоначально, пошел к себе в кабинет, где и просидел пару часов за писаниной, благо свечи на моем рабочем месте стояли большие, что позволяло освещать темноту кабинета как раз для того, чтобы я мог различать буквы на серой бумаге, производимой здесь же, в Петровке. Мда, не лампочки дневного света конечно, но что поделаешь, хоть так то.
Закончив с главой о противодействии кавалерии противника малыми группами, с чистой совестью отправился спать.
*****
Февраль 1709 года от Р.Х..
Воронеж
Ночь окрасилась багровыми красками, всполохи огненных цветков ослепляли сонных людей. В центре Воронежа, в доме одного из купцов загорелся склад, да так быстро, что огонь тут же перекинулся на стоящие рядом со складом постройки. Дворовые люди бегали и мельтешили, стараясь погасить разошедшуюся стихию, но все их потуги привели только к тому, что сбитый около земли пожар поднялся на второй поверх и теперь нещадно пожирал все, до чего мог дотянуться.
Посередине двора за огненным маревом наблюдал одетый в меха хозяин дома. Еще вчера, его вежливо попросили покинуть город, но он отказался, и вот уже ночью его имущество горит, уничтожая все то, что так долго и тщательно создавалось и собиралось.
-Прав был цесаревич, дюже прав,– то и дело повторял купец, не отрываясь, глядя на летающие в ночи алые искры огромного кострища.
Челядь, не замечая ступора хозяина, старалась спасти все, что можно было, вынося на улицу всю утварь и мебель.
-Да сделай же что-нибудь Боря!– крикнула в лицо купцу уже зрелая, в годах, женщина, с ужасом взиравшая на то, как прекрасный дом превращается в кучу угля.
-Успокойся Аннушка, мы уже ничего не сделаем,– спокойно ответил купец, продолжая глядеть на пожар.
-А как же наш дом? Ты что так и будешь стоять?– не верила своим глазам купчиха.
-Да, буду стоять, и ты будешь! Потому что я тебе уже сказал, что ничего нельзя сделать!– не выдержав, крикнул на жену купец.
В памяти Бориса Лоханькова всплыла декабрьская беседа с Его Высочеством, царевичем Алексеем Петровичем…
Люди весело переговаривались, на время, забросив все свои дела, в том числе и хозяйственные. Из дворца, по велению царевича выкатили бочонки с пивом и медовухой, бесплатно угощая всех желающих. На центральную площадь города – Соборную, вынесли столы со снедью, закармливая нехитрой пищей любого желающего буквально на убой.