Марк осторожно вынул Самюэля из кроватки, уверенным отцовским движением прижал к плечу и с улыбкой обернулся к Тому:

— Симпатичный парнишка. Я так рад за вас!

Потом дружески похлопал Тома по спине, поцеловал меня в щеку и вытащил бутылку «Пайпер Хайдсик».

Мы разлили теплое шампанское по бумажным стаканчикам, закусили чипсами из больничного буфета.

— Ну так как, ребята? — Марк еле заметно усмехнулся. — Стоило ради этого мучиться, терпеть ваш постельный режим?

Мы с Томом взглянули друг на друга, потом на Самюэля. Стоило? Да, конечно.

— Хотя… Я тебе не говорил, Кью, боялся, это пошатнет твою решимость, но лично я не уверен, что он, режим то есть, был так уж необходим, — на полном серьезе заявил Том. — По-моему, как только у беременной начинаются какие-то проблемы и врачи не знают, что с этим делать, они тут же отправляют ее в постель. Викторианством отдает, если хотите. Но ради детей идешь на все, ведь так? — Он улыбнулся Самюэлю.

Я кивнула. Это точно. Идешь на все.

Никто не обмолвился ни словом, но все вспомнили о беременной Ларе. Всего каких-нибудь пять месяцев — и Марк снова придет сюда, на этот раз за своим собственным сыном, маленьким мальчиком, который войдет в этот мир, имея лишь, так сказать, половину родителей. Точно знаю — Том подумал об этом же, потому как, забирая у Марка Самюэля, украдкой поцеловал нашего мальчика в темечко и крепче прижал к себе.

Пока мы с Томом и Марком оживленно говорили о родах, о грудном вскармливании, о диковинной смеси восторга и усталости в первые дни после появления ребенка, Брианна, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке. Кончилось тем, что она вся как-то сникла и ушла в себя. Я пыталась разговорить ее на другие темы — работа, друзья, — но она все поглядывала печально на озабоченное лицо Марка («Когда Эдуард родился, Лара целую неделю едва могла встать на ноги. Это ужасно — видеть, что любимой женщине так больно. Но Эд, по крайней мере, был спокойным ребенком, не то что Люси. Эта начала орать, как только высунула голову наружу»). Я обещала Брианне в самое ближайшее время сводить ее в ресторан, в благодарность за дружбу и поддержку, но она, по-моему, даже не услышала. Полчаса спустя они ушли, каждый погруженный в свои мысли.

Следующей была Фэй.

— Выкроила минутку между двумя клиентами. По-хорошему, не стоило бы приходить, но я хотела вручить тебе это… — Это оказалось до смешного огромным букетом тепличных цветов, перевязанных голубой шелковой ленточкой. — От всей конторы! Ждем твоего возвращения!

А как же!

— Да, и еще: «Рэндоллы» посыпались как карточный домик, просто как гребаный… ой, Том! (Том принес кувшин воды со льдом.) Гм, в общем, твои друзья, Кью, все сами тебе расскажут, но, думаю, тебе понравится, как разрешилось это дельце. Между прочим, когда выйдешь на работу, мы еще потолкуем о твоих делах pro bono. Я готова развязать тебе руки, чтоб ты и дальше этим занималась. Ну, мне пора, надо еще подшить эти чертовы бумаги… куда провалился мой портфель, дьявол его побери…

И вот ее уже нет, умчалась в свой суетливый, одинокий мирок.

Десять минут спустя, когда я пыталась запихать сосок в рот Самюэлю, никак не желавшему сотрудничать, появились миссис Г. и Алексис. Некоторое время миссис Г. молча наблюдала за нашей безуспешной борьбой, затем подошла, сжала мой сосок и потерла им верхнюю губу Самюэля. Тот открыл ротик, как птенчик, присосался намертво и зачмокал. Раньше, если бы кто схватил меня за сосок, я бы, может, и обиделась, но после безрезультатных попыток накормить собственного ребенка я была только благодарна миссис Г. Пока мой сын кормился, Алексис с повышенным интересом разглядывал что-то за окном.

Миссис Г. устроилась возле меня на стульчике и вытащила гостинцы: коробку шоколадных конфет и греческие цукаты на бумажной тарелочке. Потом, когда Самюэль, насытившись, отвалился, она крепко обняла меня и сказала, что ее друзья из дома напротив спасены, — во всяком случае, Рэндоллы начали предлагать сумасшедшие отступные. Кое-кто из жильцов готов согласиться прямо сейчас, только бы все поскорее закончилось, другие не прочь поторговаться. Снесут дом или нет, но жильцы с фиксированной арендой получат кругленькую сумму, которой хватит на то, чтобы найти хорошее жилье и спокойно жить там до конца своих дней.

— А спасибо надо говорить тебе, — торжественно добавила миссис Г. — Это все ты. Славная девочка. Мне тоже предлагать другую квартиру, хорошую. Я соглашаться, наверное. Переезжать в деревню… Уставать я от всего этого. Купить домик, буду готовить да радоваться жизни. Только по тебе буду скучать!

И я буду скучать. Она мой лучший — единственный — друг во всей округе. Мы еще раз обнялись; уходя, она коснулась губами щеки Самюэля. Алексис, пятясь к двери, туманно мне улыбнулся, и я с некоторым сожалением проводила его взглядом. Приятно было все эти последние недели бросать на него нежные взгляды, а если миссис Г. уедет, я уже вряд ли когда его увижу. Он станет одним из тех, с кем изредка сталкиваешься на улице, дружелюбно улыбаешься, а однажды перестаешь встречать.

Надо же, подумала я, когда мой муж, сидевший на подоконнике скрестив ноги, с улыбкой поднялся проводить гостей, — вот это я называю гульфиком!..