— Нет, потому что ты здесь больше не живешь.

Бекка помолчала.

— Что ты имеешь в виду? Конечно же, я живу здесь.

— Тогда почему я тебя не вижу?

Не успела Бекка найти подходящие слова для ответа, как глаза Мэйси закрылись, и она снова уснула.

«Я нужна ей, — осознала Бекка. — Нужна ей, а подвожу ее». Но вместо того, чтобы ощутить привычную степень вины за то, что она разочаровывает Мэйси, Бекка почувствовала жуткий стыд. Ее дочь просила немногого — просто чтобы ее мамочка была с ней. А Бекка не могла дать даже этого.

Слова дочери как будто разожгли у нее внутри пожар. Единственным препятствием на пути к тому, чтобы Мэйси была для нее приоритетом всегда и во всем, была сама Бекка. И ей нужно было изменить это в самое ближайшее время, пока не стало слишком поздно. Она приняла решение — как только это расследование завершится, больше не будет работать до поздней ночи, больше не будет винить себя за это или считать неудачницей. Ее работа никогда не станет отвечать ей любовью, а вот эта маленькая девочка — станет… если Бекка даст ей возможность. То же самое она говорила себе до этого много раз, но теперь это прозвучало иначе. Теперь она действительно так думала.

Спустившись вниз, Бекка первым делом зашла на кухню за стаканом вина. Потом достала из аптечки в гостиной две таблетки аспирина. После чего рухнула на диван, свесила ноги через подлокотник и начала прикидывать, как сказать Нихату и Уэбстер о том, что она хочет сократить свои рабочие часы, когда убийца будет пойман.

— Ага, вернулась. — Суровый голос Хелен, раздавшийся от двери, заставил Бекку вздрогнуть. Несколько капель вина пролилось на ковер. Она села и промокнула влажное пятно бумажным платочком.

— Извини, — ответила Бекка, когда мать подошла ближе. Даже в полумраке гостиной она ощущала недовольство, написанное на лице Хелен.

— Наверное, я сглупила, посчитав, что сегодня утром мы все обговорили.

— Пожалуйста, мам, не сегодня.

— Почему? Потому, что ты не хочешь слышать правду?

— Нет, потому, что за последние полсуток мне пришлось иметь дело с убитой медсестрой, с маньяком, которого никто не может запомнить достаточно точно, чтобы дать описание, и плюс ко всему — с отцом, свалившимся мне на голову из ниоткуда.

Хелен помолчала, потом уточнила:

— С твоим отцом?

— Да, — ответила Бекка. — Он вернулся в Лондон.

— Что ему нужно?

— Я надеялась, что он захочет извиниться, — но нет. Это были все те же самые причитания, что и прежде: «Горе мне, горе, почему меня никто не хочет понять?»

— Ох… — Хелен испустила протяжный вздох. Потом туже затянула пояс халата и села на диван рядом с Беккой, взяла ее стакан и отпила два больших глотка вина.