Глава 16

Он резко пробудился ото сна.

Посмотрев через окно, расположенное прямо перед ним, увидел группу людей — некоторые из них были одеты в форму или комбинезоны, — собравшихся вокруг машины «неотложки». Внутри периметра, обнесенного желтой полицейской лентой, вспышки камер озаряли небо, начавшее темнеть к вечеру. Многие из собравшихся разговаривали по мобильным телефонам или полицейским рациям, хотя он и не мог расслышать, что они говорят.

Он хотел бы узнать, как долго проспал, но не мог отвести взгляд от этих фигур. Представлял себе их положение на шахматной доске и пытался разгадать, какую роль каждый из них играет в той игре, которую ведет он, закулисный игрок. Гадал, почему они прибыли сюда: то ли так совпало, что на место преступления согнали всех, кто в момент оповещения был на смене, то ли они поняли, что его работу нужно воспринимать серьезно, и теперь к делу привлекли более опытных следователей. Двойное убийство происходит не каждый день, а тройное убийство с явными внутренними связями, но без очевидных мотивов — еще бо́льшая редкость. Особенно если один из убитых — работник экстренных служб.

Убив Уильяма Бёрджесса и оставив его труп в заранее присмотренном месте, он пробрался через лабиринт проулков к задней части одного из пустых зданий, окружавших место преступления. Взобрался по металлической пожарной лестнице, у которой отсутствовали несколько ступенек, и запер дверь за собой на засов. Добравшись до передней части здания, поставил раскладное кресло, сел и стал ждать. Но в какой-то момент психическая и физическая усталость от трех убийств за четыре дня, видимо, взяла свое, и его мозг отключился.

Теперь, проснувшись, он зажег сигарету. Он знал, что будет курить одну за одной, пока пачка не опустеет. Так работал и его разум — все или ничего. Когда перед ним была цель, которой он должен был достичь, он делался столь безжалостно-целеустремленным, что не позволял чему бы то ни было встать у него на пути. То же самое касалось его чувств. Когда он кого-либо любил, то любил всеми фибрами своей души и ни за что не отпустил бы без борьбы.

Он выложил на подоконнике кокаиновую дорожку и в один вдох втянул ее, не сводя глаз со сцены разворачивающегося следствия. Машина «неотложки» постепенно скрылась из виду под белым тентом, растянутым полицейскими экспертами. Он оставил им до смешного мало улик, которые они могли бы обнаружить. Даже сейчас, когда смотреть было почти не на что, он не покинул свое место. Ему достаточно было находиться здесь.

Смерть Бёрджесса была самым масштабным убийством из трех и вторым, совершенным при свете дня. Хотя Думитру он тоже убил на открытом месте, это было совсем другое. Точно рассчитанное время, быстрый удар — и все кончено. Бёрджесса пришлось сначала одолеть, а потом увезти в другое место. Он не мог причинить ему такую же моральную травму, какую Бёрджесс причинил ему, но физическая боль, которую испытывал парамедик, стояла достаточно близко к этому. Оставаться в сознании, но быть не в состоянии помешать кому-то вырвать твои глаза — это было, должно быть, ужасно, и меньшего Бёрджесс не заслуживал.

В последние три года он чувствовал себя пустым колодцем, иссохшим и бесполезным. Но удовлетворение от каждого убийства медленно наполняло его заново. Он не мог вернуться к тому, каким был прежде, но становился новым человеком. Человеком, обладающим силой. Человеком, который контролирует не только свою жизнь, но и участь других.

Неожиданно в кармане завибрировал телефон, поставленный на беззвучный режим. Он взглянул на номер Зои, высветившийся на экране, и, вместо того чтобы переключить звонок прямо на автоответчик, подождал, пока вызов закончится. Поговорит с ней утром, когда у него будет время и желание.

Как раз в тот момент, когда он собирался снова закрыть глаза, снаружи появилось лицо, которое он узнал. Он подался ближе к окну, не в силах отвести взгляд от этого лица, завороженный его появлением, — так же, как все они были заворожены результатом его действий.

Глава 17

Была почти полночь, когда Бекка наконец-то сунула ключ в замочную скважину и отворила дверь своего дома. Она оглянулась через плечо и пристально оглядела темную улицу, высматривая что-то необычное — или кого-то. Но на улице не было ничего, способного подкрепить ее опасения. На работе Бекка часто наблюдала темную сторону человеческой натуры, и это заставило ее оставаться подозрительной даже вне работы.

Ее мать сидела возле стола в кухне-гостиной открытой планировки; перед ней стоял ноутбук, лежал калькулятор, по столу были разложены стопки конвертов и чеков. На кончике носа Хелен поблескивали очки.

— Извини, мам, — начала Бекка. — Знаю, я обещала вернуться уже несколько часов назад, но день был адский.

— Из-за того двойного убийства, о котором говорили в новостях?

— Уже тройного.