– Спасибо что пришла. – Прошептал он. – Я очень ждал тебя.
– Я не могла не прийти. – Вполголоса ответила ему Маша. – Я очень волновалась.
– Не надо за меня волноваться. – Опять улыбнулся Иван. – Прорвёмся! Тебе было очень плохо, когда этот урод запер тебя в подвале?
– Нет. – Ласково проведя большим пальцем по его руке, ответила Маша. – Я не успела испугаться, вы быстро нашли меня. Гораздо больше меня напугал ты.
– Извини. – Виновато посмотрел на неё парень.
– Ну чего ты извиняешься? – Тихонько засмеялась девушка. – Ты ни в чём не виноват.
– Виноват. – Не согласился с ней Иван. – В том, что не сумел уберечь тебя.
– Глупости. – Нахмурилась Маша. – Ты не мог предположить, что всё так выйдет.
– А должен был. Именно для этого я и жил в этом доме.
– Это всё неважно. – Маша провела ладонью по своему лицу, откинула волосы назад. – Главное, что всё обошлось.
– Да, ты права. – Согласился парень и невольно залюбовался девушкой. – Ты очень красивая.
– Спасибо. – Смутилась Маша, чувствуя, как щёки начинают гореть. – Мне, наверное, уже пора. Тебе нужно отдыхать.
– Уже пора? – Растерянно посмотрел на неё Иван. – Ты придёшь завтра?
– Обязательно. – Улыбнулась Маша и, наклонившись, поцеловала его в щёку. – Пока.
Девушка быстро выскользнула из палаты, вся красная от смущения, из-за своего порыва.
Иван провёл пальцами по своей щеке, боясь поверить в то, что его мечта начинает осуществляться. Сердце радостно затрепетало в груди.
Эпилог
Всё случилось так, как и предсказывал Харитонов. Антона признали невменяемым и отправили на принудительное лечение. Он до конца не смог смириться с тем, что его последний браслет так и остался неодушевлённым и поклялся, что всё равно когда-нибудь доделает своё дело.
Суд над Валерием был назначен на третье сентября. Ивана к тому времени уже выписали из больницы, и он отправился на заседание. Маша, как он не просил её остаться дома, решила сопровождать его.
Валерий, сидя за решёткой, выглядел таким подавленным и несчастным, что сердце у девушки сжалось. Его действительно можно было пожалеть. Не дай Бог никому пережить то, что довелось пережить ему.