Я поворачиваюсь к ней, вспомнив те времена, когда все было куда проще. Мы тогда были просто детьми, которые, бывало, лежали в пшенице, наблюдая за приближающимися грозами и соревнуясь в том, кто сумеет продержаться дольше, прежде чем побежит в дом. Тогда она всякий раз оказывалась смелее, чем я.
Я останавливаю пикап перед домом и глушу двигатель. Потом, сделав глубокий вдох, говорю:
– Это имеет значение. Для меня.
Какое-то время мы сидим молча.
– Я знаю про частную школу, – чуть слышно говорит Джесс.
– Что? – У меня пересыхает в горле.
Она наклоняется и вытаскивает из своего рюкзака письмо. Оно уже открыто.
Я выхватываю его из ее рук и читаю:
– Ее приняли, – шепчу я, и мои напрягшиеся было плечи расслабляются. – Умничку приняли. – Я поворачиваюсь к Джесс и вижу, что она сердито смотрит на меня. Я складываю письмо и кладу его в задний карман джинсов. – Сколько времени оно было у тебя?
– Несколько дней.
– Знаешь, если тебя бесит твоя собственная жизнь, это еще не причина, чтобы отыгрываться на Умничке. У нее есть хороший шанс выбраться отсюда. И добиться успеха в этой жизни.
– А у
– Я этого не говорил. – Я досадливо вздыхаю. – Но ты не сделала ровно ничего, чтобы доказать мне обратное.
Джесс открывает дверь машины и выходит из нее; по лицу ее ручьями текут слезы.
– Я не должна ничего тебе доказывать. Ты должен просто знать.
Мне хочется пойти за ней и извиниться, но я не могу. Не могу заниматься еще и этим. Я смотрю на пшеницу, колышущуюся на ветру. Сейчас имеет значение только одно – жатва. Теперь я вижу это ясно. Вся эта история с Обществом по охране старины, с мисс Грейнджер, Тайлером, Эли… – все это было всего лишь одним грандиозным способом отвлечения внимания, который я придумал для себя, чтобы уйти от реальности. У меня остается сорок четыре акра неубранной пшеницы.
И спасти меня самого.
Глава 12