– Этот, что ли? – Хельга взглянула на меня так странно, и теперь я себя ощутила идиоткой. – Да что ему будет? Он же и в воде не горит, а и огне не тонет. Тьфу, наоборот. Смотри.

Она указала пальцем куда-то, где среди дыма проступал силуэт горгульи. Пришлось как следует присмотреться и все равно ничего не понять.

Лишь когда преподаватели сняли щит и ветер ворвался внутрь, разрывая плотные клубы дыма, я узрела.

Виктор Фенир стоял посреди пепелища, все так же держа в руках посох, и был мужчина абсолютно голым. Когда я говорю “абсолютно”, я имею в виду “совсем”.

И даже то, что я не разглядела утром в трактире под приспущенными штанами, теперь было у всех на виду. Наверное, будь сейчас рядом Виктория, она бы уже восхитилась масштабом обозримого и даже задумалась над небольшим дошивом деталей в Лапушку, но вместо этого я слышала только стенания Хельги:

– Проект погублен. Не видать мне отличительной грамоты в конце семестра!

А дальше ничьих слов было уже не разобрать. Началась суета, шум, гам и истерия со стороны тех, кто, как и мы с Хельгой, дорвался до зрелища. Народ ломанулся прочь, не желая попасть под гнев преподавателей!

Я тоже решила, что нужно сваливать, но именно в этот момент в моей голове, к сущему ужасу, стали возникать картинки-образы. Зрение отключилось, но я все равно видела чью-то могилу и плачущую возле нее женщину. Саму несчастную видно не было, она сидела ссутулившись и горько рыдала. А вокруг клубилась тьма…

В довершение всего, пока смотрела так некстати явившееся видение, соседка тоже начала слезать и наступила мне на руку. Я взвыла…

– Спускайся скорее, мы должны все проверить, – затараторила Хиткович вместо извинений. – Покажу тебе лазейку слева, со стороны часовни…

– Что? – Все еще баюкая руку, я зло посмотрела на девушку: – Знаешь, еще слово про кладбище и пропавшую там траву, и я огрею тебя по голове, безжалостно бросив прямо здесь!

– Ты не понимаешь!

– Угу, – я начала осторожно спускаться, – не понимаю! Потому расскажи о своей потере кому-то еще. Профессору Савье, например. С учетом произошедшего, думаю, сейчас она жаждет подобного разговора.

– Ладно… Прости меня, Элизабет!

Соседка справилась со спуском гораздо легче, чем я, и сразу закашлялась, недоуменно оглядываясь по сторонам:

– Сколько дыма!

Опомнилась! Но на нравоучения не было времени, потому, схватив Хельгу за руку, я побежала в сторону академии, закрывая нос и рот платком.

По пути нас несколько раз толкнули, однажды я даже упала, но Хельга быстро помогла встать.

– Не паникуйте! – закричал кто-то впереди. – Вы создаете давку! Спокойно! Не…

Беднягу снесли, и он упал, закрыв голову руками.