— Подлизываются, — фыркнула Гоша. — Никто ж ничего не знает. Там их целая куча была, летали кругами, почему сразу Рэй?

— Не нравится он тебе, — хмыкнул Зак.

— А за что мне его любить? — ощерилась Гоша.

— Хватит шипеть, а? — миролюбиво предложил Зак. — Давай мыслить логически. Сейчас у Миста в распоряжении целая толпа людей. Ученых, администраторов, военных, так? Но рядом с ним всегда — кто? Почему именно Рэй? Он ведь обычный. Совершенно обычный, ничем не блещет, он даже на военного не похож. У него глаза добрые. И тем не менее, кто у нас второе лицо на Цитрусе?

— Героем хочется выставить, да? — сочувственно предположила Гоша. — Чтоб не стукачом?

— Может, они просто дружат? — предположил со своей стороны Снежок. — Рука руку моет и так далее…

— Узнаю Черноффские принципы, — усмехнулся Зак.

— Эй! — снова зашипела Гоша.

— Они были рядом, — сказал Зак Гоше, прерывая шипение. Очень твердо сказал, потому что ему надоели пустые споры, — летали там все, Гош, кругами, но по группам. Из группы Миста выжили только они. Значит, и кэриэром вместе били. А потом Рэй его спас.

— Может, они вообще под шумок свалили? Вдвоем? Крысы такие, — дернула острым плечом Гоша. — А Мист же у нас — сын наварха, вот и придумали, что он герой. И Цитрус ему отдали.

— А Чужих кто тогда выгнал? — спросил Снежок.

— А шаманы его, — кивнула Гоша на Зака. — Нашаманили какой-нибудь бабах, Чужие и бабахнули.

Заку вспоминать те бабахи было тяжело. Он и не помнил, но знал: бабахало все, кроме шаманов. Иначе отец бы об этом по десять раз на дню гордо повествовал.

— Чего ж тогда свалили все? — зло прищурился он. — Сидят сейчас на нормальных планетах и больше не рвутся шаманить.

— А выдохлись, — пожала плечами Гоша. — Исчерпали по-тен-ци-ал.

И перевела гордый взгляд со Снежка на Зака, мол, даже умное слово получилось выговорить. А потом с деланным сочувствием добавила:

— Придется теперь тебе принимать эстафету.

— Не надоело? — холодно спросил Зак и очень серьезно посмотрел ей в глаза. — Маргарита, я уеду. Я не буду шаманом. Я не буду сидеть тут по горло в песке, жечь костры и петь песни. Здесь погибла вся моя семья. И меня уже тошнит от оранжевого. Мне в зеркало тошно смотреть. И на вас. Довольна?

Гоша надулась, и губы у нее нехорошо задрожали.

— У тебя отец еще жив, — напомнил Снежок, шагнул вперед так, чтобы прикрыть собой Гошу. Защитник хренов. — И он здесь.