— Мой сын. Мой Людовик. Нет, — вскрикнул Роберт. — Ты будешь сидеть по правую руку от меня, — напрягшимся голосом проговорил Роберт.
— Я не могу сесть за стол рядом с тобой, поскольку я здесь никто. А о моем происхождении никто не знает. И упоминать о нем, право слово, не стоит. По правую руку усади сэра Томаса, на мой взгляд, он достойный человек, — пытаясь успокоить Роберта, ответил я.
Роберт поднялся и задумчиво прижал кулак правой руки к своему рту и начал большими шагами измерять свой кабинет. Тут он отпустил руки, и в его глазах вспыхнула искра:
— Я все решил, приходи завтра в полдень в зал. Только помойся перед этим хорошо, а теперь ступай, я хочу побыть один, — махнув тыльной стороной кисти, дал понять, чтоб я его оставил.
Это первый раз, когда я видел герцога в таком состоянии, его переполнял страх и отчаяние, но не за свою жизнь, а за жизнь своего сына и наследника. Выйдя их кабинета герцога, я вернулся в свою комнату. Оставшийся день я просидел в своей комнате в каминном кресле в попытках угадать, что он придумал, да и просто наслаждался бездельем и ничегонеделаньем. Вечером приказал слугам, чтобы с утра принесли мне воду и принадлежности, чтобы я смог хорошенько вымыться.
Проснувшись утром, у дверей комнаты обнаружил ждущих с ушатом теплой воды слуг, а также цирюльника со всеми принадлежностями.
После того как я ополоснулся, меня усадили в кресло, и цирюльник начисто выбрил меня, немного подровняв волосы, я все же спросил, для чего это все и зачем, но мне ответили, что такова воля герцога.
Надев свежее нижнее белье, а также чистые вещи, накинув на плечи портупею с мечом, слуги попросили следовать за ними. И проводили меня до зала, только вход был не центральный, а небольшая и неприметная дверь. Поклонившись мне, они удалились. Открыв дверь зала и сделав шаг, я обомлел.
Глава 11
В зале было уйма народу, благородные дамы и сэры, гости, среди которых были графы, бароны и множество рыцарей в полных доспехах, державших блестящие шлемы в руках. В конце зала в кресле восседал герцог Роберт Линский. А от украшений так и рябило в глазах.
От их взглядов мне было не по себе, хотелось поежиться, но я держал себя в руках, спина ровная, шаг неспешный, а глаза чуть прикрыты. Я вышагивал по дорожке. Заиграла труба, ее звук словно приветствовал меня. Оглядевшись по сторонам еще раз, я направился к Роберту, идя как будто по широкому коридору из стоящих по сторонам гостей, меня остановил герцог.
Голову Роберта венчала корона, которая представляла собой золотой обруч с пятью остроконечными зубцами, увенчанными жемчужинами, на плечах красовался ярко-синий плащ, расшитый позолотой в форме головы льва, символизирующей герб герцога. А из-под плаща виднелись его руки в ярко-синих бархатных перчатках, сжимающие рукоять меча.
— Ратибор, преклони колено, — спокойным голосом произнес Роберт. Он был доволен произведенным эффектом и просто и незамысловато лыбился, глядя на меня.
Я делаю шаг вперед и преклоняю колено, опираясь на лежащую передо мной подушку. Роберт величаво поднялся с кресла, было видно, что он наслаждается моментом. Пару мгновений тишины, и он произносит:
— Во славу и во имя Бога Всемогущего, Отца, Сына и Духа Святого, властью, данной мне, жалую тебя рыцарем, Ратибор. Будь верен Богу, государю и братству рыцарскому, будь медлителен в мести и наказании и быстр в пощаде и помощи, посещай обедню и подавай милостыню.
Закончив, Роберт вынул свой меч из ножен и положил его на мое правое плечо. Тут раздался голос уже знакомого мне по вчерашним событиям священнослужителя:
— С каким намерением желаешь ты вступить в рыцарское общество Ратибор?
Не раздумывая, я ответил, как будто знал, что говорить, или уже проходил подобное когда-то.
— Обещаю и клянусь в присутствии Господа нашего и благородного люда тщательно блюсти законы и наше славное рыцарство.
— Встаньте, сэр Ратибор, — произнес Роберт.