Феодор тяжело посмотрел на меня, храня молчание. Я уже успел подумать, что он не станет отвечать, когда Пиролат все же заговорил:

— Этому меня научил отец. Сильный и талантливый маг, если будет ежедневно, ежечасно тренировать свою память, способен достичь определенных вершин, часто очень впечатляющих. Но в той стихии, в которую был посвящен. Запомнить что-либо из другой области знаний способны единицы, потому что это в разы сложнее. Но в этом случае, соединив воедино несколько стихий, можно получить что-то гораздо более мощное. Я не знаю, кто научил отца повелевать воздухом. Скорее всего, это был кто-то из клана Фтеротос, твоих старых врагов. А отец постарался передать мне крупицы знаний из чужой области.

Я вспомнил разговор с мелией, что откликнулась на мой зов, когда фамильное кольцо узнало во мне наследника:

— Ты сейчас говоришь о ментатах? То есть ты такой же?

Он отрицательно покачал головой:

— Ментат — это что-то из области щедрых кентавров и непьющих сатиров. И то и другое я всегда считал не более чем выдумкой. Байкой, которую придумал какой-то маг-мечтатель, грезя о могуществе. За всю свою жизнь я не видел и ни слышал ни о чем подобном.

Он пнул попавшийся под ногу камешек:

— Есть легенда, о которой мало кто слышал. О том, что отцы-основатели не были первыми. Их породило существо, обладающее всеми восемью гранями дара. Боги, напуганные могуществом этого неизвестного, объединились и смогли победить его. Когда существо пало, то олимпийцы разорвали его тело на восемь частей и разбросали у подножия своей горы. Но там останки нашло восемь человек. Поняв, кто перед ними, храбрецы рискнули завладеть его останками. Завладевшие руками обрели способность повелевать Огнем и Водой. Те, кому достались ноги, овладели Землей и Воздухом. Подобравший голову стал способен влиять на Разум других. Забравший сердце смог взывать к Жизни, а тот, кому досталось туловище, быстро нашел общий язык со Смертью. И лишь последнему, самому робкому и скромному, казалось, не досталось ничего ощутимого. Однако дух существа, не покинувший тела, переместился в него, даровав способность преодолевать любое Пространство.

— То есть ты намекаешь, что магия, которой владеют кланы, когда-то была частью единого целого?

— Я намекаю на то, что это всего лишь красивая легенда, как и сказка о ментатах. Не знаю, как ты, а я привык доверять только той информации, которую проверил сам. Ну или хотя бы получил из проверенного источника. Народные байки сюда не входят.

Дальше мы продолжили шагать в полной тишине, нарушаемой лишь тихим завыванием ветра да шуршанием, когда чья-нибудь нога неосторожно задевала мелкое каменное крошево на гладкой поверхности. Пиролат принялся насвистывать какую-то мелодию, усиленно показывая, насколько он устал от вопросов.

Однообразие пейзажа навевало невыносимую скуку и притупляло внимание, поэтому я сбавил шаг. Феодор никак не прокомментировал мой маневр, оставшись в арьергарде в полном одиночестве.

Я поравнялся с ламией, идущей на некотором отдалении от остальной группы. Та зыркнула на меня глазищами из под длинных ресниц:

— Хочешь знать, откуда я столько знаю про боевую звезду?

— В твои достоинства входит еще и чтение мыслей?

— Нет. Всего лишь большой опыт долгой жизни. Порой это ничуть не хуже чтения мыслей.

— И ты не желаешь об этом рассказывать?

Она помолчала, глядя прямо перед собой и словно собираясь с мыслями.

— Думаю, что прошло уже достаточно времени, чтобы рассказать эту историю хоть кому-нибудь. Мне тогда было восемнадцать и мое проклятие вот-вот должно было проявиться. До этого я ничем не отличалась от обычных детей. Родители не скрывали от меня, кто я такая на самом деле. И все же, когда на меня впервые нахлынула жажда, это оказалось совершенно неожиданно. В тот день я возвращалась домой из храма. Отец всегда чтил богов и пытался привить эту любовь и мне. Считал, что жители Олимпа помогут справиться с некоторыми моими особенностями. И почти перед самым домом столкнулась с тремя пьяными придурками. Им показалось весьма забавным поприставать к юной красавице. Впрочем, приставания очень скоро стали совсем не невинными.

Когда один из них разорвал платье на моей груди и попытался своими грязными лапами задрать подол, я вдруг почувствовала исходящий от него резкий, непередаваемо манящий запах крови. И не смогла справиться. Впилась ему в шею и не успокоилась, пока не насытилась. Когда на землю упало мертвое тело, его дружков уже и след простыл. Драпанули с такой скоростью, что пятки засверкали.