А вот и Якоб Санд.

– Кто? – спросил Слейзнер.

– Он представился Мортеном Хейнесеном и спрашивал кучу всего о том, по какой дороге и на какой машине я ехал с той девушкой. Ясно, что ни одна из моих машин не попала на камеру около Вигерслев Алле.

Несомненно, Йенсен был потрясен. Его лицо побледнело, а рот был открыт, как будто вдруг ослабли мышцы челюсти.

– Что за камера? – спросил Слейзнер.

– Какая-то камера наблюдения за дорожным движением, хрен ее знает. Плевать. Я вывернулся, сказав, что на самом деле поехал на такси и заплатил наличными. Штука в том, что, если так будет продолжаться, нам задница, понимаешь? Они до всего докопают.

– О’кей, но давай лучше сейчас прервемся и поговорим, когда увидимся сегодня вечером.

Хейнесен поднял мобильный и выключил запись, положил его обратно в карман и стал ждать. На этот раз тишина его не беспокоила. Напротив, внушала спокойствие. Конечно, Йенсену нужно было переварить все это и еще несколько минут подумать о последствиях, прежде чем что-то сказать.

– Эта прослушка, – сказал он через некоторое время. – Кто дал на нее разрешение?

– Никто, – сказал Хейнесен. – Никто, кроме меня.

– Но тогда вы ее не можете использовать.

– Да, и это никогда не являлось целью.

– Но тогда я должен спросить: в чем цель?

– Получить разрешение идти дальше.

– И каким образом вы хотите действовать?

– Я хочу вызвать Слейзнера и Санда на допрос. Просмотреть их телефоны и компьютеры и также обыскать их дома и рабочие места. Оцепить ту парковку и провести тщательный осмотр, чтобы узнать, что там скрывается. И желательно как можно скорее, пока они не успели замести следы. Это единственное очевидное во всем деле.

– Да, это вы так считаете. – Йенсен кивнул. – Я мог бы с вами согласиться, мог бы. – Он продолжал кивать, как бы в ответ собственным мыслям. – Но все-таки должен вам отказать.

– Отказать? – Хейнесен привстал. – Не понимаю. Почему?

– Ким Слейзнер – один из наших лучших и наиболее успешных лидеров.

– Но мы можем сделать это приватно. Никаких пресс-конференций или подобного. Просто не будем обнародовать, пока не узнаем больше.