— Смелость не в отсутствии страха, а в контроле над ним.

— Значит, и старейшина Бай чего-то боится?

— Разумеется, я ведь живой человек и много чего боюсь. Например, утонуть. Я не очень хорошо умею плавать.

Шао Цинмэй прикрыла рот рукой, чтобы спрятать улыбку. Ситуация, где сама Бай Сюинь тонет из-за того, что плохо плавает, звучала до ужаса нелепо. Молодая госпожа Шао была уверена, что легендарная Тяньцинь звёздного неба сказала это, лишь чтобы её подбодрить.

— А я боюсь высоты, — поделилась Шао Цинмэй. — Из-за этого мне было очень сложно научиться летать на мече, но даже сейчас я предпочитаю путешествовать по земле. — Она внезапно смутилась собственной откровенности.

— Хм… А я даже не знаю, чего боюсь. Наверно, перед смертью понять, что я не сделал и половины из того, что хотел, — задумался Ван Чжэмин. — А чего боится Да Шань?

— А-Шань боится огня, — ответила Шао Цинмэй совершенно серьёзно. — В его жизни произошло что-то очень плохое, ему до сих пор снятся кошмары. Мне кажется, вся его семья погибла в пожаре, иначе как объяснить, что мы так никого и не нашли, — вздохнула она.

Бай Сюинь с самым непринуждённым видом держала в руках чашку странного травяного отвара, но если бы кто-то посмотрел на неё достаточно внимательно, то обнаружил бы, что она даже не дышит, вся обратившись в слух.

— А как вы с ним познакомились? — спросил Ван Чжэмин, и за это старейшина Бай была готова дать ему не меньше недели отдыха от тренировок.

— О, я нашла его на прогулке, — легко ответила Шао Цинмэй, словно речь шла о заколке или красивом полевом цветке. — Как-то я спустилась с горы погулять и увидела тело на берегу реки. Оно лежало наполовину в воде, слуги решили его вытащить, чтобы его не унесло обратно течением. Но этот человек оказался жив. Это было удивительно, ведь он лежал в ледяной воде, а на его голове была огромная рана. Я уговорила принести его в орден, и наши лекари смогли спасти ему жизнь. А когда он поправился, отец разрешил ему остаться жить на нашей горе. Мы разослали вести в ближайшие города и деревни, но так и не нашли его семью.

— Значит, неизвестно, есть ли у него родные? — спросил Ван Чжэмин.

— Нет, но если бы были, разве они бы его не искали? — вздохнула Шао Цинмэй. — А-Шань ничего не помнит о своём прошлом.

— Откуда вы знаете, если он не может говорить? — полюбопытствовал Ван Чжэмин.

— Он умеет читать и писать, — гордо сказала Шао Цинмэй. — Не очень хорошо, но достаточно, чтобы можно было писать записки. Так что если он что-то хочет мне сказать, то просто пишет это на бумаге. А-Шань очень хороший, он добрый человек, никогда не пройдёт мимо раненой зверюшки.

Старейшина Бай мрачно смотрела на хрупкую фарфоровую чашечку в своих руках. Не то, чтобы она надеялась, что Да Шань окажется злым и жестоким, это было бы нехорошо. Но красивый, с трагическим прошлым, добрый настолько, что готов выхаживать любую живность… Не слишком ли он хорош? А ещё он боялся огня. Это было иронично, учитывая, что у самой Бай Сюинь была огненная природа духовной силы. Огонь был её стихией и оружием. Разве могла судьба сильнее насмехаться над ней, подослав к её порогу такого человека?

Разговор Шао Цинмэй и Ван Чжэмина уже перетёк на что-то постороннее, поэтому Бай Сюинь поднялась и вежливо попрощалась, сославшись на дела. Её ученик, стараясь скрыть облегчение, последовал за ней. Покинув гостевой домик и отойдя от него на несколько шагов, они заметили человека, что тренировался позади соседнего дома. Впрочем, не заметить его было сложно — этот человек был создан, чтобы невольно привлекать к себе внимание.

На этот раз Да Шань не стал полностью разоблачаться, а лишь скинул свой плащ. На нём была светлая рубаха с перевязанными тонкими кожаными ремешками рукавами, чтобы те не мешались, свободные штаны, заправленные в высокие сапоги и чёрный кожаный ремень без какого-либо опознавательного знака. Например, нефритового жетона, указывающего на принадлежность к ордену, что лишний раз показывало, что адептом ордена Ледяной Звезды он не был.

Бай Сюинь молча следила за его движениями, а затем, поддавшись соблазну, двинулась вперёд. Ван Чжэмин с любопытством наблюдал за Наставницей, слишком хорошо зная этот взгляд. Она была прирождённым учителем. Увидев чужую ошибку, она тут же шла её исправлять, вот и сейчас не выдержала. Обычно на тренировках у Бай Сюинь была короткая бамбуковая палка, которой она, вопреки ожиданиям, не избивала учеников, а указывала на их ошибки. Причин тому было две — во-первых, уже в середине тренировки одежда большинства детей была влажная от пота, поэтому трогать её голыми руками никому бы и в голову не пришло. А во-вторых, потому что незамужней женщине прикасаться к телу мужчины, пусть и собственному ученику, не позволяли моральные принципы. Но сейчас в руках наставницы Бай ничего не было, поэтому Ван Чжэмин с любопытством ждал, что будет дальше.

Подойдя к Да Шаню, Бай Сюинь встала перед ним. Тот тут же остановился и поднял голову.

— Стойка, — приказала Бай Сюинь, как делала это уже тысячу раз на тренировках.