– Вы останетесь в этом бетонном тайнике, присоединившись к несчастным рабочим, которые погибли, копая тут галереи. Сразу же успокою вас: мы предпочитаем первое решение.

– Однако убийство вас не смущает.

– Если уничтожить агента ФБР, за ним сразу же явится другой. Вы сменили Клайда Боумана, кто-то сменит вас. Я предпочитаю ограничиться вами. Вы человек терпимый, в высшей степени умный, я к вам соответственно и отнесся, ничего от вас не скрыв. Вы теперь знаете практически столько же, сколько и я сам. Я хорошо изучил ваше досье. Вы живете вне мира, мистер Лав. Этот мир, который мы пытаемся сохранить цивилизованным, вас не касается. Вы не следуете никакому его правилу. Так что ради блага громадной общности людей оставим откровения Иешуа бен Иосефа за этой дверью. Последний Завет не стоит на повестке дня!

Долгая полоса молчания.

– Вы колеблетесь, мистер Лав, поскольку считаете, будто вам представился случай изменить сознание человечества. Но вы ничего не сделаете.

– Почему?

– По-настоящему помочь себе подобным можно, только если они сами этого хотят.

У Натана возникло впечатление, что он участвует в некой ролевой игре, где его нарочно попросили ни слова не говорить о своей стратегии. Продолжать ему или бросить партию? Впервые в жизни у него появился случай вырвать корни зла. Те самые, что питали соками Драготти. Но чтобы выпустить на волю секреты Ватикана, требовалось сперва повалить возвышавшееся перед ним дерево. Какие же будут последствия этого поступка? Учитывая сказанное прелатом о боевой подготовке его собратьев, уйдет он недалеко. Есть ли другой путь?

– Если я сниму обвинение с вас, то на кого все свалить? – спросил Натан. – Нужен виновный.

– Мне кажется, что выдуманный нами серийный убийца, которого вы ликвидировали, превосходно подходит для этой роли.

– А бойня в Фэрбэнксе?

– Я не собираюсь делать за вас работу. Проявите чуточку воображения.

– Это ваша проблема, Драготти. Не моя.

– Если вас она больше не касается, мы возьмем дело в свои руки.

– То есть?

– В начале кассеты Боуман утверждает, что Этьен Шомон был убит во время своей экспедиции на Аляску. Вполне можно допустить, что он подозревал этого Коченка, который весь год бегал за его вдовой. Я скажу, что получил письмо Фелипе Альмеды, в котором тот признается, что Боуман пытался заманить Коченка в ловушку, заставив его поверить, будто оживленный Шомон назвал на исповеди имя своего убийцы. И что Альмеда якобы приложил к своему посланию видеокассету, которая, разумеется, закончится на пресловутой исповеди. Нам достаточно стереть эпизод с загримированным доктором Гровеном. Таким образом, в нашем распоряжении будет достаточно элементов, чтобы направить подозрения на русского. Тот якобы перебил всех в лаборатории, чтобы уничтожить доказательства своей вины.

Хитроумие зла в действии.

– Сгодится.

– Заодно мы избавим вашу подругу Карлу Шомон от нависшей над ней угрозы и окажем услугу мафии, которая предпочла бы держать русского подальше от своего бизнеса на Лазурном Берегу.

Клаудио Драготти был в курсе всего. И всерьез считал себя облаченным в пурпур представителем некоего всеведущего божества. Кардинал был прав. Чертовски прав. Натану приходилось склониться перед таким макиавеллизмом. Тем не менее оставалось проверить последнюю вещь.