И я задумчиво затих.

И вороны вместе со мной затихли.

И даже кузнечики за окном трещать перестали.

Чувство переломного момента подкрадывалось всё ближе и ближе и признавать его чертовски не хотелось.

— А я пока подумаю. — промолвил в темноте.

Отперев засов и выйдя в наступающую ночь я думал то, о чём не думал никогда. О том, что ценно лично мне сейчас.

Сад с яблонями встретил меня ласковой прохладой. Уже который день живя иначе, я как-то не особо замечал всю ту энергию, что в них струилась из корней по веткам, к яблокам и вновь обратно. Такая красота, а я как будто быть слепым пытался. Всё как-то по привычке продолжал существовать и новое увидеть и всем собой это признать получалось не просто.

А ведь вот оно, вокруг, только руку протяни.

Коснувшись рукой ствола яблоньки я сразу увидел, как оно энергией своей меня в ответ коснулось. И эта живая поддержка таким теплом отозвалась, что как-то разом и в моменте я увидел наконец весь мир вокруг. Деревья, землю, небо, звёзды, все связи их как явные, так и вовсе пока незаметные.

На дом свой оглянулся и его увидел будто бы насквозь. Он тоже был живым. Живым и дряхлым. До невозможности уставшим и просевшим.

К нему я тоже подошёл и прикоснулся. Спросил беззвучно, хочет ли он жить и грустный пришёл ответ. Таким, что слёзы навернулись, хотя казалось, что со смертью говорил на ты, ведь всех родных своих и близких сопроводил из жизни.

Дом слишком многих потерял.

Дом хотел покоя.

Дом хотел уйти.

И он держался только для меня.

Ну что же, кров родной мой. Я тебя услышал.

Похлопав по дверному косяку, я вытер слёзы и с улыбкой повернулся к саду. Уж если и спасать, то тех, кто этого желает.

Закончившие прятать книги, два ворона меня нашли за действом может быть и странным. По крайней мере для меня. Я от ствола к стволу передвигался и говорил, как говорил бы с человеком. Ведь прав был Чёрный, когда меня учил, что мысленного намерения порой достаточно и именно с него и начинается любое действие. И чем точнее суть намерения, тем легче сам процесс.

Всему живому я предлагал уйти.

Понятно дело, что не корнями по земле, но всей энергией, что в них заключена. Всей жизнью, что четырьмя поколениями моей семьи сохранялась и взращивалась. И слова нужные сами подбирались, не даром же я столько книг прочитал и заклинателем числился.