– Спасибо за помощь, – говорит она, – после всего, что я сегодня наговорила, я не стала бы тебя обвинять, если бы ты бросил меня гнить в камере.
– На здоровье, – отвечает Джефф, – оказывается, я не такой уж плохой, правда?
Он самодовольно ухмыляется. Я отворачиваюсь: да, мне полагается быть благодарной, но почему-то по телу ползет раздражение. А вот Сэм ему
Меня Сэм заключает в объятия.
– Куинси, я была рада наконец с тобой познакомиться.
– Погоди, ты что, уходишь?
– Думаю, что на сегодня я доставила тебе уже достаточно проблем, – говорит она. – Мне просто захотелось посмотреть, как у тебя дела. Теперь я получила ответ на все свои вопросы. У тебя все в полном порядке. Я рада за тебя, детка.
– Куда же ты пойдешь?
– Найду куда, – отвечает Сэм, – береги себя, хорошо?
Она поворачивается и уходит. А может, просто делает вид, зная, что я обязательно ее остановлю. Из-за рюкзака, делающего ее походку медленной и неуверенной, сказать это с уверенностью нельзя. Но я знаю, что больше не позволю ей ускользнуть.
– Сэм, подожди, – окликаю ее я, – тебе же негде остановиться.
Когда она поворачивается, порыв ветра швыряет ей в лицо копну волос.
– Не парься, я справлюсь.
– Конечно справишься, – отвечаю ей я, – потому что сейчас поедешь с нами домой.
Вернувшись, мы с Джеффом тут же идем в спальню, закрываем дверь и устраиваем совещание. Говорим приглушенными голосами, порой переходя на утомленный шепот, чтобы из гостиной нас не услышала Сэм.
– Она может остаться только на одну ночь, – говорит Джефф.
– Но уже почти утро! – возражаю я, по-прежнему досадуя на него по совершенно непонятным мне причинам. – Поэтому две ночи. Это как минимум.
– Это не обсуждается.
– Почему ты так противишься?
– А почему ты так настаиваешь? – говорит Джефф. – Куинни, мы ее совсем не знаем. Она даже не потрудилась назвать тебе свое настоящее имя.