– Ты твердишь, что на зоне в авторитетах ходил? – Струге прищурился и выпустил сигаретный дым. – А люди другое говорят.
– Кому – люди, а мне – хер на блюде.
– Как сказать. Это те самые люди, которые тебе в Мордовии под хвост «зашпиливали».
– Ччче?!! Ты че базаришь, щенок?! За гнилой базар никогда не попадал?! – Мандрашьянц взвился так, что Струге показалось – по кабинету полетели пух и перья…
– Я тебе базарю, что люди говорят, – резонно заметил Антон. – За что купил, за то продал. В качестве доказательства утверждают, что на твоей заднице выколот черт, который в интересное место бросает уголь лопатой.
– А ты ответишь за слова?! Ответишь, если у меня ее нет?! – Уголовник подскочил на привинченном к полу стуле. – Если ее нет, я по всем хатам разнесу весть, что ты фуфлыжник, который собирает шнягу! Потом ни один деловой тебе на слово не поверит! Понял?
– Что толку говорить об этом? – спокойно заметил Струге, вдавливая окурок в жестяную пепельницу. – Я не могу доказать, а ты опровергнуть.
Пронзая следователя победным и уничтожающим взглядом, Мандрашьянц одним рывком снял с себя штаны и развернулся к нему задом. Струге незаметно нажал под столом кнопку вызова конвоя и уселся на край стола…
Вошедший в кабинет надзиратель СИЗО, увидев известного зоновского авторитета со спущенными штанами и упершимся в стену головой, побледнел.
А до Мандрашьянца смысл его положения стал доходить чуть позже…
Понятно, что объяснить каторжанскому миру такую стойку в кабинете следователя отмазкой демонстрации того, что ты – не «петух», невозможно. Зэк пообещал убить Струге, даже если ему придется потратить на это всю жизнь. Уже после того, как молва обнесла зоны известием о попытке Мандрашьянца купить свободу путем отдачи себя следователю, его придавило кедром под Красноярском.
И сейчас Антон смотрел на молодого прокурорского работника и думал о том, сколько ему еще придется вынести на своих плечах. Кем он станет в будущем? Вот вопрос вопросов. Задай Антон Павлович его себе пятнадцать лет назад, он наверняка не нашел бы ответа. Мысль о том, что нужно быть судьей, не вынашивается с детства. С младых лет всегда хочется быть либо следователем, либо известным спортсменом, либо адвокатом. Кем угодно, но только не судьей. Это приходит после. После того как побывал следователем, спортсменом и кем-нибудь еще… Если тебя не засосала пучина невежества и ты стремишься не к власти, а к возможности вершить Закон, ты станешь СУДЬЕЙ во что бы то ни стало.
Просто для этого нужны сила и вера в то, что ты способен судить
Почему судья сейчас думал об этом? Потому что видел перед собой человека, который пока действует не по велению собственного разума, а ступает в уже имеющийся в сугробе отпечаток. Ему объясняли, что нужно любить закон и ненавидеть людей, его нарушающих. И он любит и ненавидит одновременно. А сколько их, уже зрелых, приходит в суд и позволяет этим двум чувствам руководить поступками судьи?.. И тогда случается страшное.
– Иди к операм! – Выходцев протянул молодому следователю написанное отдельное поручение. – Появится какая-либо информашка – сразу звони на мобильный. Антон Павлович, ты не желаешь узнать, как себя чувствует в чудном городе Мрянске наш потомственный тракторостроитель по фамилии Баварцев? У меня такое впечатление, что он судье Феклистову не все рассказал…
– Да, пожалуй, он кое-что утаил. Это от природной застенчивости. Скорее всего, ему было неудобно перед федеральным судьей Феклистовым за свое неуемное желание лишить его жизни. Застенчивость, Борис Сергеевич, она часто мешает докопаться до истины. Как насчет того, чтобы позвонить в Мрянск?
– Заодно и узнаю, почем у них там трактора… – Выходцев, щурясь, искал в справочнике код Мрянска. – Тесть просил к весне подыскать. Деревенские, они интересные люди. Совершенно иная шкала ценностей. Теща ежемесячно присылает мне туалетное мыло. Полагает, что я здесь совсем завшивел. Прошлым летом я в деревне о московских ценах тему затронул, а сейчас жалею… Летом тесть шесть тысяч рублей накопил и просит меня трактор подыскать. Я ему объяснять не стал, что за эти деньги я ему только заднее колесо в Новосибирскую область могу прикатить… А вот и телефон прокуратуры Мрянска.
Разговаривать с Баварцевым по определенной тематике, понятно, никто и не собирался. Достаточно лишь спросить – не позабыл ли Сергей Львович о дне судебного заседания? А то ведь он как-никак под подпиской о невыезде…
Однако Антона и Выходцева ожидало разочарование. После того как следователю дали номер домашнего телефона Баварцева, Борис Сергеевич разговаривал не с ним, а с его женой.