Отпускать от себя Струге Выходцев не собирался. Лишь Струге знает, до какого состояния должен довести судья подсудимого, чтобы единственно верным способом спасения последнего явилась смерть первого. И главное – лишь судья может знать то, что неведомо всему остальному окружающему миру, – как
Волею судеб случилось так, что Струге заинтересован в расследовании убийства, возможно, больше, нежели сам Выходцев. Борису Сергеевичу, в отличие от судьи, не угрожает опасность. Это понял даже Струге, который до определенного момента был в этой истории совершенно ни при чем. До того момента, пока любопытство не победило в нем осторожность. В то мгновение, когда он вытаскивал из рукава пожарного гидранта документы Пусыгина, он сменил свою роль стороннего наблюдателя без комментариев на роль преследуемого. И теперь Антон Павлович становился опасным сам.
Глава 2
Когда Струге ехал в Москву, он утешал себя тем, что компенсацией за беспредметное просиживание штанов в академии будет знакомство с историей России. Храм Христа Спасителя, Лубянка… И еще много чего, что казалось еще более невозможным. Может, удастся воочию увидеть переходящих улицу Табакова или Райкина. Это то, о чем думалось.
Однако на поверку оказалось, что ему не суждено увидеть не только Табакова, но и ректора академии. Все знакомство со столицей ограничивалось разглядыванием города из окна персонального автомобиля прокурора Москвы, которым вволю пользовался Выходцев. Еще недавно в душе теплилась надежда сходить во МХАТ, а теперь Антон готов был отдать все на свете, лишь бы уехать отсюда побыстрее и, по возможности, живым.
На этаже сидит охранник. Кто объяснит Струге, что он здесь делает? Внизу, на вахте, сидит бдительный милиционер, опытным взглядом выщемляя из толпы любого, кто приехал не по назначению. А на этажах – «пятнистые» ребята с чарующей надписью «SEСURITY». Что делать тут этим «секьюритистам»? Работать фильтром «тонкой» очистки после прохождения потоком фильтра очистки «грубой»? Интересно, как при такой разветвленной сети безопасности в гостиницу умудряются проникать уголовники. Проникать – ладно. Но как им удается незаметно исчезать?
Антон остановился около столика дежурной по этажу. Охранник с традиционной «спортивной» стрижкой, неуютно шевеля шеей в хомуте куртки, разгадывал сканворд. Шея аллергически розовела и выдавала мучения ее хозяина. Пробежавшись по сканворду глазами, Струге определил, что страж порядка мучается над вопросом: «Сын деда?» Неудивительно, что лист девственно-чист.
Рядом со столиком стоял еще один стул. Опустившись на место дежурной по этажу, Антон только сейчас привлек к себе внимание. В глазах двадцатилетнего парня стоял вопрос, и было непонятно, что его мучает – как правильно написать слово «отец», или недоумение по поводу появления незнакомца.
– Я живу на этом этаже, – пояснил Антон Павлович. – А вы, стало быть, тут несете службу. Тяжело?
– Да нет вроде…
«Кто бы в этом сомневался…»
– Нужно держаться, – посоветовал Струге.
– Стараемся.
«Я видел».
– Вы же на этом месте не круглые сутки сидите? Вот я, к примеру, всего во второй раз на этом стуле охранника вижу.
– Оно понятно, – согласился охранник. – Нам еще нужно этажи осматривать. Нас тут двое на всю гостиницу, да еще старший смены на втором этаже. Час на девятом этаже, час на шестом. Так и передвигаемся.
Струге подумал о том, что при таком «мастерски» составленном табеле постам можно запросто обойтись и без охраны.
– А вы не помните, кто дежурил на этих этажах утром того дня, когда здесь убили судью?
Глядя в напряженно окаменевшее лицо сотрудника охраны, Антон напомнил:
– Четвертого января дело было.