Я иду мимо рядов примыкающих друг к другу маленьких веранд и веревок для сушки белья, протянутых через задние дворики и кажущихся символами какой-то уходящей в прошлое эпохи. Я готова поспорить, что люди, живущие на юге страны и смотрящие в выпусках новостей репортажи о наводнениях на Рождество, не смогли бы даже поверить, что на свете существует такое местечко, как Митолройд. Я не перестаю удивляться, насколько это маленький и замшелый населенный пункт. Впрочем, некоторые люди прожили в нем всю свою жизнь, никогда не побывав при этом даже в Лидсе (не говоря уже о Лондоне). Думаю, именно поэтому я после окончания колледжа устроилась на первую подвернувшуюся мне в Лидсе работу. Это, конечно, была совсем не та работа, о которой я мечтала, но она, по крайней мере, давала мне шанс выбраться из Митолройда.

Наша передняя входная дверь открывается прямо на улицу, а задняя – ведет во дворик за нашим домом. Если у меня когда-нибудь появится возможность снять квартиру в Лидсе (что весьма сомнительно), я уже решила, что сниму ее на высоком этаже, чтобы люди, проходящие мимо, не могли заглядывать внутрь, когда я открываю входную дверь.

Я, как обычно, захожу через заднюю дверь. Папа на кухне: вечер понедельника, в отличие от всех других дней недели, у него свободен, потому что итальянский ресторан, в котором он работает, по понедельникам закрыт.

– Вкусно пахнет, – говорю я.

Папа отрывает взгляд от сковородки, на которой он что-то переворачивает, и моментально перемещает его с моего лица на букет.

– Красивые цветы.

– Да.

Я кладу букет на кухонный стол, прекрасно понимая, что таким простым ответом мне не отделаться.

– Откуда они у тебя? – Папа помешивает деревянной ложкой овощи в кастрюле на дальней конфорке плиты, пытаясь делать вид, что ему не очень-то интересно.

– Мне подарил их парень, которого я встретила сегодня утром на железнодорожном вокзале.

Папа медленно кивает и кладет деревянную ложку на доску для резки мяса.

– Это очень мило с его стороны.

Судя по тону его голоса, папа вообще-то уже думает, что этот парень – серийный убийца. Я решаю разъяснить все одним махом.

– Да. И я пойду ужинать с ним в среду.

– В самом деле? – Папа снова берет ложку и начинает мешать ею с очевидно чрезмерной интенсивностью. – И сколько ему лет, этому парню?

– Я думаю, ему за семьдесят. А то и все восемьдесят.

Папа поворачивается ко мне. Я улыбаюсь ему заранее подготовленной улыбкой.

– Очень смешно, – говорит он.

– А чего ты ожидал? На вид ему под тридцать, но точно сказать не могу. Если хочешь, я возьму с собой в среду бланк анкеты.

– Значит, ты его раньше никогда не встречала?