— Восемь кумулятивных, шесть термобарических, и вот такие.
Гранат последнего типа было целых десять, по виду они напоминали термобарических «поросят», но на корпусе имелась красная полоса и какие-то надписи мелким шрифтом.
— Химические, — объяснил он. — Создают облако газа, смертельный яд, стрелять строго по ветру, антидот в запасе есть, но его очень мало и применять нужно заранее. Вещество нестабильно на воздухе, уже через десять-двенадцать часов после применения распадается на безобидные вещества. Но в момент разрыва гранаты, убивает всё живое, с чем соприкоснётся в радиусе пятнадцати метров и дальше по ветру, по консистенции это летучая жидкость, оседает на поверхностях, противогаз не помогает.
— Карабины можно выбросить, — сделал вывод Винокур.
— Пожалуй, оставьте штуцер, он точно пригодится, тем более что патроны есть. Остальное, кроме ваших револьверов и карабина Дмитрия Сергеевича, лучше отправить на свалку. В другое время я не столь расточителен, но теперь потребуются усилия, чтобы впихнуть такой объём в нашу машину.
Глава двадцать шестая
Спать в тот день мы легли поздно, помимо чистки и пристрелки оружия, пришлось потратить время и силы на установку пулемёта в башенке, но это того стоило, оружие встало, как влитое, более того, отлично управлялось, как по горизонтали, так и по вертикали. Когда делали башенку, кто-то поспособствовал установлению креплений, регулируемых, в том числе и под такой ствол. С подачи Винокура Башкин сбегал в свой секретный лабаз ещё несколько раз, увеличив боекомплект к пулемёту до двух с половиной тысяч, а автоматный — до тринадцати. Теперь наш самопальный броневик можно было уверенно относить к легкой бронетехнике.
— А что, у врага танки есть? — спросил Винокур, привинчивая к гранате пороховой заряд.
— Вряд ли, — объяснил учёный, — слишком большая инфраструктура к танку прилагается. А вот БТР вполне могли найти и восстановить.
— А кто стрелять из него умеет? — спросил офицер, обводя взглядом собравшихся.
— Ну, я стрелял на полигоне, — сообщил я, видя, что других желающих нет. — Три раза, по учебной цели.
— Уже хорошо, — сказал Винокур. — А то мне не разорваться, я за пулемётом буду.
Марина старательно надраивала потроха винтовки. Оружие явно ей понравилось, так и подмывало сказать классическое «ты же девочка».
Когда с сортировкой и заряжанием оружия было покончено, Башкин снова начал доводить ситуацию. Расстелив на земле карту, он водил по дорогам кончиком своего огромного ножа.
— Противник передвигается по нескольким дорогам, группы насчитывают до ста пятидесяти рыл, обычно соотношение людей и нелюдей один к одному, то есть, около семидесяти стволов, но ураган огня маловероятен, у них проблемы с боеприпасами. Даже в случае лобового столкновения мы имеем все шансы проскочить. Они не ждут прорыва с севера, баррикад не возводят, а людскую массу легко снести отбойником или расстрелять издали.
— А если всё-таки поставят? — спросил Коростин.
— Вопрос: из чего будет баррикада? Если машины до того же КамАЗа включительно, то прорвёмся, установка бетонных блоков требует техники и времени, а их потребуется куда больше одного.
— Могут «ежа» кинуть, — напомнил Винокур.
— Это проблема, — согласился учёный, — но вряд ли «ежи» у них всегда под рукой, к тому же, я рассчитываю прорваться на скорости, раньше, чем передние предупредят задних. Какая-то система передачи информации у них есть, но работает она медленно, а человеческие рации в наших условиях ненадёжны.
— Придётся ехать без остановки, — заметил я.