В руке Саймон держал сверкающий нож – длинный, но с узким, как у кинжала, лезвием.

Мэгги качнулась вперед, потом на мгновение замерла, увидев, как в десяти шагах справа от нее из черной щели между двумя фанерными ящиками появилась призрачная женская фигура – появилась и, поманив ее за собой, поплыла, едва касаясь пола, к освещенному пространству впереди.

Энни. Ну конечно же – это Энни! Мэгги узнала ее почти сразу. Тонкое, почти детское тело, лицо сердечком, тонкие кукольные черты, длинные темные волосы.

– Бобби, Бобби!..

Саймон резко остановился. Безжизненная маска повернулась, и в ее черных прорезях как угли сверкнули глаза.

– Бобби!

Мэгги поняла, что от нее требовалось. Прячась в тени, она скользнула в сторону, чтобы приблизиться к нему с тыла.

– Бобби! – позвала и она, от души надеясь, что ее дрожащий голос звучит так же сверхъестественно, как и похожий на шепот голосок Энни.

– Бобби! Мне так жаль, Бобби! Я вовсе не хотела тебя обидеть… Прости меня! – Откуда взялись эти слова, Мэгги не знала.

Нож выпал из руки Саймона-Бобби и со звоном упал на пол. Он попятился. Вся его поза выдавала неуверенность, замешательство, крайнее напряжение, но белая маска лица по-прежнему оставалась безжизненной и равнодушной.

– Бобби!..

Он отступил еще на два шага назад и, наткнувшись на край стола, принялся не глядя шарить среди инструментов. В следующую секунду его рука в черной кожаной перчатке поднялась, и Мэгги увидела зажатый в ней револьвер.

Должно быть, подумалось ей, это из него Саймон застрелил Джоуи…

– Бобби, – печально прошептала Энни. – Мне больно! Ты сделал мне очень больно.

Ее призрачная фигурка вплыла в круг света и остановилась перед человеком в маске. На Энни была тонкая ночная рубашка, сквозь которую просвечивало еще не до конца развившееся полудетское тело. Энни была босиком, и Мэгги увидела, что на правой ноге у нее недостает мизинца.

– Почему ты сделал мне больно, братик?

Бобби издал какой-то странный хриплый звук, словно у него в горле застряла рыбья кость. Ствол револьвера ходил ходуном в его трясущихся руках.

– Бобби! – сказала Мэгги, приближаясь с другой стороны. – Прости меня! Когда я сказала, что ты не мужчина, я не имела в виду ничего такого! Я не смеялась над тобой, нет! – Она сделала еще один шаг вперед и, бросив взгляд на кровать, с трудом сдержала дрожь при виде избитого, истерзанного тела на окровавленном матрасе. Лицо женщины было сплошь залито кровью, пустые глазницы зияли точно отверстия, пробитые пулями в мишени.

Мэгги не чувствовала, жива Тара Джемисон или нет, и на мгновение едва не утратила контроль над собой, над своими чувствами. К счастью, пронзившая мозг острая боль заставила ее собрать остатки сил и еще плотнее отгородиться от нечеловеческого страдания, способного раздавить ее точно паровой каток.

– Бобби! – Энни снова скользнула вперед и протянула к брату руки, отвлекая его внимание от Мэгги. – Я так долго искала тебя! Я очень по тебе соскучилась. Мы все по тебе соскучились.