– Джереми звонил вам несколько дней назад, поздно ночью или рано утром, верно?

Ее голос всегда умело передавал интонацию между вопросом и утверждением, хороший голос для психиатра.

– Я не знал, что ему разрешено звонить, – сказал я.

– Ему и не разрешено. Он стянул сотовый телефон из кармана у обслуживающего персонала. Вы получили вчера вечером мое сообщение с просьбой перезвонить? Я хочу принести извинения за наше упущение.

В моей памяти, запечатлевшей образ доктора Эванжелины Праузе год назад, остались ее видящие насквозь коричневые, как у совы, глаза предсказательницы судеб. На шестом десятке в ее волосах было больше перца, чем соли, да и соль была скорее серебристой, чем белой. Свободно двигающиеся руки и ноги выдавали бывшего бегуна на марафонские дистанции. Должно быть, она звонила из своего кабинета: высокий потолок, забитые книгами полки, замысловатый ковер из какой-то страны, где ковры имеют особое значение.

– Он был не в себе, – сказал я, – нес что-то несвязное. Ему хоть немного лучше?

– В принципе? Мы стараемся поддерживать его состояние стабильным, Карсон. Но не думаю, что он когда-либо поправится, в обычном смысле этого слова. – Она сделала паузу. – Он хочет поговорить с вами.

– Вы хотите сказать, прямо сейчас? Ко мне с минуты на минуту приедет друг, доктор Праузе.

– Можно просто Вэнжи, Карсон. Вы не возражаете, чтобы мы поддерживали контакт? Мне бы хотелось иметь возможность общаться с вами чаще.

– Я перезвоню вам. Сейчас просто не совсем подходящий момент.

– Джереми хотел, чтобы я сказала вам, что вы с ним не общались уже очень давно. А еще он считает, что вам есть что обсудить из ваших текущих дел.

– В данный момент я действительно очень занят, Вэнжи. Серьезно.

Ее голос пропал. Никогда не пытайтесь в разговоре с психиатром молчать одновременно с ним, он все равно в этом вас превзойдет. Наконец я сказал:

– У меня есть несколько минут.

– Спасибо, Карсон. Если он не сможет поговорить с вами, то станет мучиться, а это создает проблемы. Я распоряжусь привести его в комнату, где есть телефон, ладно? Не вешайте трубку.

Она нажала кнопку паузы на своем телефоне. Прошло три минуты. Пять.

В трубке что-то щелкнуло, линия соединилась.

– Джереми? – сказал я. – Это ты?

– Джереми, это ты?

Я услышал словно эхо собственного голоса – Джереми прекрасно умел подделывать голоса мужчин и женщин, как говорящий скворец. Затем послышался его настоящий голос: среднего тембра, музыкальный, на октаву ниже звука, который производит влажный палец на тонком стекле бокала.