— А то что ты мне сделаешь, придурка кусок?! Убьешь?! Еще один гений!

— Дайте мне умереть!!

— Заткнись, лахудра безмозглая! Ты не Эстебан мать его Гиндос! Сдохнешь — и тебя потом запрут на годы в камере, выдаивая сведения по кусочкам! Объявят в розыск! Выдержишь? Нет! Что делать будешь? Жить с голой задницей в пещерах и мох обгрызать?!

— Ой…

Это был даже не скандал. Уж тем более не разумный диалог, не консилиум и даже не обсуждение возникшей проблемы. Стоял истерический надрывный срач, основным источником которого были Митсуруги и Лала. Ну, теперь уж, моими стараниями, остался лишь наш великолепный, золотой, дальновидный, неимоверной искусный, но абсолютно дурной без своих ментальных способностей архимаг.

Стоило мне увидеть погасшую иконку Гиндоса, я тут же подхватился назад на постоялый двор. Даже умудрился по пути захватить с собой невозмутимо бредущего в том же направлении Умного Ежа. Прибыв на место, мы встретили смятение и общественный душевный раздрай, а также срочные сборы. Через три часа мы покидали город под наколдованной Ай невидимостью, левитируя всем отрядом в периодически открываемые межпещерные врата. Я указывал, в каком направлении нам нужно двигаться, остальные молчали и, собственно, двигались, злобно и многообещающе посматривая друг на друга.

По скорости полета наша компания определенно могла претендовать на быстрейших существ Подземного Мира — вылететь нашей группе в совершенно необитаемую местность, где даже триаллис рос редкими клочьями, удалось всего за каких-то пару часов. Приземлившись и обложившись всеми необходимыми сигнализациями, народ страстно приступил к совокуплению серого вещества друг у друга.

С Гиндосом все было предельно ясно — попав во Внутренний Мир, геомант быстро понял, что с высокой вероятностью является одним из наиболее могущественных разумных, а потенциально так вообще номер один. Естественно, что при таких раскладах ему участвовать в продолжении суицидальной миссии не было никакого резона. Возможно, всё было бы иначе, будь ученый скован дополнительными клятвами или обязательствами в Срединном Мире, но этим он, как и Лала, похвастаться не мог. Поэтому все получилось предельно прозаично — пока остальные были заняты, обсуждая мою самоволку и успокаивая перевозбужденного Козыря, Эстебан просто вышел на улицу, подошел к бездонной щели, разделяющей два «небоскреба» и пощекотал какое-то не особо мирное копытное. То обиделось, врезало по испанцу задними конечностями… отправив его в полет на несколько сот метров.

Вот и все. Чистое и остроумное увольнение, вину за которое Митсуруги сейчас пыталась возложить на меня.

— Если бы не ты со своим дурацким побегом, Гиндос бы носа из книг не показывал! — бушевала японка, глядя на меня с вполне сформированной уже ненавистью.

— Я вышел на разведку! — скалился в ответ я, — Только в отличие от супермага-менталиста, лучшего некроманта планеты и трикстера, умеющего создать клон любого смертного — я добился успеха! За несколько часов, не подняв шума!

— Эй, у меня было-то меньше суток! — вставил шутливую ремарку наслаждающийся пикировкой Ёж.

— «Не поднимающий шум Джаргак», — продекламировала Переяслава, — Впервые в истории мира Пан! Нам не поверят!

— Я вообще не понимаю, о чем вы шумите, — Козырь тряхнула своей неровной гривой фиолетовых волос и подрыгала плечиками, — Джаргак достал карту? Джаргак молодец. Гиндос успешно послал госпожу Митсуруги? Гиндос молодец. Все, можно жить дальше и улыбаться.

— Ну вот только без знатока подземного мира наши шансы на успех экспедиции сильно снижаются, — резонно заявил я девушке.

— Ага, — та радостно кивнула, — Но так как назад возвращаться не особо хочется — мне чхать!

— И у кого еще есть мысли покинуть нашу компанию при любом удобном случае?! — вокруг потерявшей терпение Митсуруги закружился поток воды. Девушка зависла в воздухе, ее пальцы начали выплетать узор какого-то заклинания.

— Не у меня! — торопливо отмазалась Лала, скороговоркой поясняя, — Джаргак прав, меня поймают и будут допрашивать. Это скучно! А жить по пещерам я не хочу!

— Мои планы и обязательства связаны с Срединным Миром, — хрюкнул я, продолжая насмешливо рассматривать Митсуруги и Акахиро, последний с серьезным видом держался за свой запоясный ножик, изображая из себя готового к бою воина. Рядом с бушующим архимагом японец смотрелся как напыжившаяся муха на голове у слона.

— Не имею желания застревать в этой части Пана без возможности вернуться, — пожал плечами Ёж. Готовая к бою японка его не впечатляла совершенно.