Денек и правда был хоть куда: настоящий, весенний. Я видел, что люди как-то приободрились, исчезла эта гнетущая атмосфера, которая царила в моей штурмроте весь февраль и март. А у меня в голове витали какие-то нехорошие предчувствия, смутные и неясные.

Издалека, обернувшись в седле, ротмистр Карский крикнул мне:

– Эй, пехота! Я вперед, найду вам местечко потеплее, чтоб задницы себе не простудили!

Солдаты одобрительно погудели ему вслед. Любят они Феликса – он же у нас герой. А меня? Любят меня солдаты?

Колонна двигалась по обочине дороги, постепенно обгоняя меня. Сутулая фигура Стеценко отделилась от строя и двинулась ко мне.

– Поручик! – сказал он, закуривая. – Вот я тебя никак не пойму… Зима была, в окопах мерзли, жрать было нечего – ты ходил, улыбался, анекдоты травил. Сейчас – солнышко, теплынь – а ты пасмурный как тот филин. А?

Я задумался о том, почему филин может быть пасмурным, потом тряхнул головой и ответил:

– А, не бери в голову. Лучше подумай, где солдат разместим.

– Так ротмистр Карский вроде…

– Ну да, ну да… А если ночевать в поле придется? Без палаток у нас полроты завтра легкие выкашливать будет. Бегом в обоз, узнай про палатки.

Стеценко мрачно глянул на меня, выплюнул папиросу и сказал:

– Язва ты, поручик. Докурить не дал, тьфу на тебя, – он махнул рукой и пошел в направлении, противоположном движению колонны.

Я ухмыльнулся и вспомнил старую армейскую мудрость: "Чем бы боец ни занимался, лишь бы задолбался". Пускай в обоз сходит, вреда в этом никакого не будет, а вопросы дурацкие от него закончатся.

Я, придерживая шашку на боку, побежал вдоль колонны в положенное мне место – в авангард.

Ротный штандарт вяло полоскался на ветру, флейтист с барабанщиком пока не играли, отдыхая. Небольшой городок, через который мы проходили был нейтральным, лоялистов здесь замечено не было, и слава Богу. Процедура зачистки города "от чуждых элементов" весьма малоприятна… Хотя наше командование принципиально придерживалось политики "чистых рук" и "лица, чья связь с противником не доказана" никаким репрессиям и не подвергались, я думаю мало кому понравится, когда в дом врывается десяток солдат и переворачивают все вверх дном в поисках синемундирников или доказательств сотрудничества с врагом хозяев дома… В прифронтовой полосе это было обычным делом, и тем более на только что занятых территориях.

Из окон выглядывали девушки и строили глазки солдатам. Волей-неволей мои бойцы оправлялись, подтягивались и старались выглядеть как можно более браво.

Ко мне подбежал унтер-офицер Лемешев и козырнул:

– Господин поручик, разрешите…

– Говорите, Лемешев.

– Тут такое дело… – он замялся. – Этот городок называется Тренчин, я родом с хутора неподалеку..