– Дело уж к исходу дня, Боян Истомич. Может, заедете, переночуете на заставе. Чего в поле-то куковать.

– Одичал уж, поди, сидючи на рубеже? – хмыкнул Остроухов.

– Есть такое дело. Только с соседями и видимся. Даже половцы не захаживают. Чего им у нас делать. А оно уж и надоедать начинает.

– Понимаю. Оно, конечно, малость не по пути, но то крюк невеликий, а спешки у нас особой нет. Веди, хозяин.

До места и впрямь добрались быстро. Тут всего-то порядка шести километров. Не прошло и часу, как въехали во двор.

Возводимые киевлянами заставы представляли собой эдакий квадрат со стенами в два с половиной кирпича, стороной в пятьдесят метров и высотой в четыре. Плюс вал и ров. Вдоль стен с внутренней стороны саманные постройки, над черепичными крышами которых имеются помосты для обороны, по углам площадки. Подъемный мост без надвратной башни, только помост для обороняющихся и поворотный механизм. У противоположной стены донжон – место проживания боярина с семейством и последний рубеж обороны.

Словом, ничего особенного. Эту планировку придумал еще Михаил. Великий князь только воспользовался уже готовым проектом. Не так уж и плохо в расчете на кочевников, лишенных осадных машин. Но даже если и приволокут, что порой все же случается, не так уж все и безнадежно. Есть крепостные арбалеты с приличной дальностью и зажигательные стрелы с греческим огнем. Этот средневековый напалм слишком затратно закупать для огнеметов, а для стрел расход выходит уже не таким большим. Польза же несомненна.

В свое время Михаил собирался снабжать такими арбалетами и греческим огнем централизованно. Покойный Владимир и здравствующий Ростислав решили отдать это на откуп самим порубежным боярам. Как всегда, все упирается в деньги.

Вот только избранный ими подход привел к тому, что в настоящий момент из намеченных застав поставлена едва половина. Впрочем, а был ли у них иной путь, когда у казны наметились серьезные трудности? И все из-за опрометчивого шага Мономаха с вмешательством во внутренние дела ромеев.

Михаил вступил во владение своей вотчиной в начале июня прошлого, сто тридцать второго года, едва успев завершить отбор и снарядить дружину. К этому же времени сумел выкупить десяток семей холопов, которым пообещал свободу и собственные земельные наделы. Плюс Нестор с четырьмя молодыми и такими же холостыми подмастерьями. Отбирал грек их сам, а потому не неумехи какие, хотя еще и не мастера.

За прошедший год внук Леонида успел оборудовать механическую мастерскую и плавильню. Михаил исходил из того расчета, что уж луговую-то руду он всяко разно найдет. И металлом собирался обеспечивать себя сам. Как, впрочем, и кирпичом, черепицей да цементом.

Плюс таких возводимых казной застав заключался в том, что эти материалы не тащили за тридевять земель, а изготавливали прямо на месте. С цементом, правда, получалось не всегда. Как результат, новому владетелю доставались уже готовые к эксплуатации печи по изготовлению строительных материалов.

Внутри стен место нашлось только для ремесленников и мастерских. Крестьянские семьи устроились в посаде, в деревянных домах. Вокруг лесостепь. Из почти двенадцати тысяч гектаров принадлежащей Михаилу земли более трех тысяч были заняты рощами и лесом, поэтому со строительными материалами особых трудностей не возникло.

С его воинством, к слову сказать, дела обстояли не столь плачевно, как поначалу предполагал Романов. Двадцать семь человек успели пройти срочную службу в дружине Пограничного. Далеко не все желают осесть на земле или остаток дней своих посвятить каким-либо ремеслам. Из пяти сотен постоянно в состав дружины входит только две, одна из которых – особисты. Так что остаться на службе шансы крайне малы.

Конечно, с десятниками и самим боярином парням, отслужившим срочную службу, не сравниться. Зато они и не полные неумехи, каковыми оказались остальные. Ну и за прошедший год ветераны их неплохо поднатаскали…

Гостей встретили, как полагается, хлебом-солью, устроили и пиршественное застолье. Михаил с Бояном посидели за общими столами, пока хмель окончательно не ударил в головы пирующим, после чего уединились в кабинете Романова, где продолжили, уже дегустируя ромейские вина. Ну вот любил Михаил себя побаловать.

– Еремей, ну что там дружинники боярина? – когда Боян окончательно сомлел, поинтересовался у протеже Данилова вышедший на крыльцо Романов.

– Двоим подлил зелье, чтобы совсем подозрительно не было. Сказывают, что ходили в орду Атраккана уговариваться с ним о свадьбе его дочери с наследным княжичем Муромским Олегом.

– Почти о том же поведал мне и Боян. Только добавил еще, что князь предложил хану военный союз. Полагаю, он что-то затеял. Поди, не может забыть, что в шестнадцатом году его батюшку постригли в монахи, а три года тому он скончался, – предположил Михаил.

– Если так, то наверняка он снюхался со своим двоюродным племянником, Ростово-Суздальским Давыдом Всеволодовичем. У того и деда и батюшку остригли, – добавил Еремей.