— Хм-м-м, — задумалась Соня.
— Ты больше нас всех успела повариться в этом обществе и знаешь, что к чему. Ни я, ни Лёха, ни тем более Елизавета Романовна…
— Хы-хы.
— … с этим поначалу не справится. А ты уже знаешь кто там из них Величество, кто Высочество, а кто Благородие. Какими вилками есть, какую руку жать, и как поговорить с аристократом дольше пяти минут так, чтобы не дать повод для дуэли.
— Хм-м-м…
— Балы, Сонь. Званые ужины в высшем обществе. И вальсы Шуберта, и…
— Открывайте, полиция!
— По местам! — скомандовал я.
Лиза с Соней лосём ломанулись на кухню, Лёха начал перелезать с кровати на коляску, я сорвал с бати наушники и велел ему идти открывать дверь, ну а Костя… Костя просто изображал из себя человека, которому час назад не зашивали рану без анестезии.
— Здравствуйте, — сказал Роман Романович, отворив дверь.
Бритый, чистый, трезвый и благоухающий, мой родитель производил впечатление самого порядочного человека на свете. Ещё и в чистых новеньких вещах; ну прямо душка!
— Я чем-то могу вам помочь? — спросил он.
Ожидаемо, на пороге во главе целой делегации стояла Марина Как-её-тамовна. Кажется, их было человек пять; отсюда точно не разглядеть. Но один из них точно в форме. Наверняка участковый.
— Э-э-э-э, — недоумённо протянула тётка-соцопетчица, и в этот самый момент настал наш выход.
Первой в коридор вышла Соня. На вытянутых руках она держала жирный кремовый торт с ягодами, на котором была целая куча горящих свечей. Следом за ней в коридор вышли мы с Шизой. Я нёс искрящиеся бенгальские огни, а сестра миску с яблоками.
— Ой! — воскликнула Шиза, как только установила визуальный контакт с участковым.
Затем она уронила миску и схватилась за голову. Яблоки драматически покатились по полу.
— Это из-за того, что мы прогуляли школу⁉ — с надрывом воскликнула она. — Дяденька полицейский, простите нас, пожалуйста! Мы больше никогда так не будем!
— Да-да, — включился я. — Простите нас!