– Сорок тысяч в год.
– Я буду платить сто двадцать тысяч, – сказал он, и Бонни ахнула.
– Не знаю, – сказала она наконец. – А как же пенсия?
– Сколько у вас?
– Примерно сто тысяч, и еще двадцать три года работать.
– Я удваиваю эту сумму и делаю открытым срок окончания работы. Никаких сокращений в связи с возрастом. Останетесь с нами, сколько захотите. Подумайте, Бонни. Можете сообщить мне о своем решении завтра, когда я приду навестить Кэтрин.
Он повернулся и пошел к своему серебристому «Бентли», припаркованному в конце ряда. Открывая дверцу, он чувствовал на себе взгляд Бонни.
– Мистер Кросс, – окликнула она. – Я уже подумала.
Он оглянулся через плечо.
– И что?
– Договорились.
Он повернулся к ней.
– Дайте мне ваш телефон. – Она назвала номер, Гектор его запомнил. – Я позвоню. Подробности обсудим позже. А пока поставьте в известность свое начальство здесь. – Он быстро пожал ей руку. – Добро пожаловать на борт, няня Бонни.
Потом сел в «Бентли» и поехал в полицию.
Детектив-инспектор Харлоу оказался мужчиной лет сорока, полным и лысеющим. Светло-карие глаза за очками в стальной оправе, взгляд усталый и мудрый. Он встал и вышел из-за стола, чтобы пожать Гектору руку.
– Мои соболезнования, сэр. Прошу садиться. Чай, кофе?
– Кофе. Черный. Без сахара.
Харлоу налил ему кофе, и Гектор отхлебнул горький напиток.
– Начнем? – спросил Харлоу. Гектор поставил чашку, и Харлоу попросил подробно описать все события, которые завершились нападением на Хейзел, его усилия прогнать нападающих и все дальнейшее до случайной встречи с сержантом Эвансом в патрульной машине.
Гектор опустил только подробное описание водителя «мерседеса» с французскими номерами, из которого выбросили камни, чтобы преградить ему дорогу. Когда Харлоу начал настаивать, Гектор сказал: