К великому сожалению счастье длилось недолго. Я знала, что цветочно-букетный период не вечный. Но наша жизнь кардинально изменилась у всех. Богдан менялся не по дням, а по часам. Новая работа, новые обязанности, ночные встречи, которые меня изводили. Ссоры, скандалы, недопонимания изливались одно в другое. Но через какое-то время, мы стали меньше общаться. Богдан избегал меня, приходил поздно, иногда пьяный, что раздражало больше всего. Ругань и претензии прекратились, я поняла, что мы начали его напрягать своим присутствием. Дети бесили своими шумными играми, я же своей навязчивостью. Пыталась не раз поговорить, объяснить, что мои бзики, это от того, что мне его не хватает, не хватает его внимания, его ласки. Он молча кивал головой, говорил, что всё ещё будет. Но когда? Шли дни, недели и меня это отношение изводило хуже и хуже. Начались бессонные ночи, по утрам мешки под глазами. Казалось, я только недавно выбралась из этого депрессивного болота и снова нырнула в ту же ситуацию с головой. У нас было либо чрезмерные запреты, ревность, либо полное безразличие. Неужели это дело во мне? Я снова наскучила любимому мужчине. Вот только в этот раз Богдан мне ничего не должен. Официально я ему не жена и мои дети ему не дети. Говорят за счастье и за мужчину бороться нужно, но я не умею и боюсь даже начинать. Клещом цепляться это не моё!

— Алло, — скрипнуло по сердцу. И как только хватило смелости набрать номер отца? Или наглости? — Пап? — интересно, когда-нибудь привыкну называть этого мужчину отцом.

— Алиса? — удивленно. Конечно, пока он не позвонит, я сама не решалась. А вот теперь он мне стал нужен, взяла и позвонила, как нехорошо. — Что-то случилось?

— Во все нет, — и снова молчу, словно сказать нечего. А самой просто стыдно.

— Дети…

— С ними все хорошо, — набираю побольше воздуха в легкие и пытаюсь продолжить, то, что начала. — И со мной все хорошо и с Богданом… — отвечаю на вопросы, которые пытается последовательно задать.

— Ну и отлично, — растерянно.

— Как у тебя дела? Только не ругай Маринку…

— Ох, эта коза, — усмехается. — Она переживала, я знаю. Сейчас всё отлично. Так запарки на работе, думаю рассказывать не нужно.

— Не конечно. Я рада, что у тебя всё хорошо. Пап, я помощи хотела попросить, но если ты откажешь, то обижаться не имею права. Всё это я понимаю…

— Так, — тон голоса напрягся.

— Материальную помощь, — тихо добавила, перевожу на детей, которые играют в приставку и к счастью не обращают на меня внимание.

— А говоришь, ничего не случилось.

— Катастрофического ничего не случилось, — как же трудно просить, а потом отчитываться за то, что ещё совсем не получил.

— Что за финансовая трудность? У сыночка Хмельного неужели деньги закончились?

— Он тут не причем. Я для себя прошу и прошу, пап, Богдан ничего не должен знать, — странное молчание по ту сторону линии. — Я хочу снять квартиру и съехать с детьми. Устроюсь на работу…

— Так, подожди! Вы что поругались? — чувствую тревогу в его голосе.