Диана быстро сменила тему. Она сознавала, что Пруденс не даст ей продохнуть, если она что-нибудь не придумает.

— Пруденс, вот что я подумала. Почему бы мне не поискать для тебя эту чудесную штуку, которую они называют батским креслом? Тогда бы я могла возить тебя повсюду, и тебе не пришлось бы ходить.

— Эти кресла для стариков! Я скорее умру, чем сяду в такое. Я не инвалид и вовсе не беспомощна. Вполне могу ходить по Бату на своих ногах. Кстати, мое бедро сегодня значительно лучше.

— Наверное, тут что-то лечебное в воздухе, — заметила Диана с серьезным лицом. — Так что, пойдем сегодня утром принимать ванну?

Пруденс слегка поколебалась, потом расправила плечи и решительно сказала:

— Обязательно! Надо слушаться предписаний врача.

Когда они шли по Уэсттейт-стрит, то представляли собой довольно странную пару. Пруденс плыла впереди в своем бомбазиновом синем платье, которое, впрочем, выглядело не синим, а скорее странного оттенка пурпурным; на Диане была бледно-желтая парча. Пруденс настояла, чтобы они надели напудренные парики, а сверху шляпы со страусиными перьями. Поскольку Диана знала, что в бане им придется раздеваться, она не посмела надеть чудесный маленький корсет, а мучилась в старом.

Диана с нетерпением ждала посещения четырехугольной Кросс-Бат, где со стен смотрели каменные лики римских богов, а из ниш в стенах следили за купающимися статуи Аполлона и Кроноса. Но Пруденс решила, что они пойдут в Куинс-Бат, и отговорить ее Диане не удалось.

Пруденс с завидной ловкостью спустилась по узеньким ступенькам, ведущим к железистым источникам.

— Что за ужасный запах? — спросила она, пробираясь сквозь клубы пара.

— Это пахнет сероводород, — объяснила Диана.

— Почему же они ничего не сделали, чтобы очистить воду от этой вони? — возмутилась Пруденс.

— Именно сероводород и другие минералы, растворенные в воде, делают ее целительной, — пояснила ей Диана как маленькому ребенку.

Женщина, работающая в бане, провела их крытым переходом в помещение с каминами и сказала, что здесь они могут раздеться. Когда она принесла им длинные одеяния с завышенной талией и рукавами до локтя из коричневатой льняной материи, Пруденс совсем расстроилась. Сама мысль о возможности снять шляпу и парик в общественном месте приводила ее в ужас, но работница уверила их, что леди обычно ничего с головы не снимают. Диана чувствовала себя посмешищем в напудренном парике, со страусовыми перьями и в душе попросила Всевышнего не дать ей встретить Питера Хардвика или, что еще хуже, его брата.

Пруденс вздрогнула, когда Диана помогла ей спуститься в тепловатую воду. Лицо ее стало похожим на горгулью, и каждому, кто ее видел, было ясно, какое отвращение она испытывает ко всем этим лечебным процедурам.

Диана была готова поспорить с кем угодно, что излечение произойдет мгновенно. Пруденс будет даже настаивать на чуде. Диана не могла дождаться, когда ее тетя окажется в зале с лечебной водой и попробует ее на вкус. Она не сомневалась, что с сегодняшнего дня Пруденс будет делить свое время между моционом и залами для приемов, поэтому достаточно будет сказать, что она идет принимать ванну, чтобы остаться одной!

Когда они вернулись на Куин-сквер, Питер Хардвик уже ждал их.

— Добро пожаловать в Бат, дамы! Я скучал по вас вчера, — обратился он к Диане, поднося ее руку к губам и самоуверенно задержав ее в своей. — Я пришел, чтобы сегодня вечером пригласить вас и вашу тетю в Уилтширский зал для приемов.

— Дорогой мальчик, конечно, мы будем счастливы, — немедленно согласилась Пруденс. — А Диана с нетерпением ждет приглашения в Хардвик-холл. Она обожает елизаветинский период! Не так ли, милочка?

— Среди других, — пробормотала Диана, краснея, потому что Пруденс напрашивалась на приглашение.