Тут снежинка оборачивается и видит меня у входа. Отпускает рукав мужика. Видимо, извиняется, потупив взгляд… А потом направляется ко мне быстрым шагом.

– Пошли, – бросаю коротко, подойдя к ней и не останавливаясь.

Насупившись, иду вперёд, а снежинка семенит за мной следом. Пару минут спустя у неё получается поравняться со мной, и она испуганно разглядывает мою кровоточащую губу.

– Больно, да? – спрашивает с дрожью в голосе.

– Нормально, – бесстрастно отмахиваюсь.

Провожу языком по ране. Кровь всё никак не останавливается, и я, затормозив, выплёвываю:

– Салфетка у тебя хоть есть?

Варя испуганно взирает на меня.

– Д-да… сейчас…

Быстро стаскивает рюкзак с плеч, судорожно шарит в боковом кармане и, наконец, достаёт маленькую упаковку сухих салфеток. Её руки трясутся, когда она распечатывает пачку и подаёт мне одну.

Прикладываю салфетку к губам. Тут же убираю и разглядываю кровь. Ухмыляюсь.

Вот же Хализ, мать его…

– Ты ведёшь себя так, словно злишься, – подаёт голос снежинка. – Словно я в чём-то виновата.

– Так ты и виновата, – отрезаю я.

– Что? Почему это? – обескураженно выдыхает Варя.

– Ну… здоровяк-то вроде тебя лапал, а не меня.

Вновь приложив к лицу салфетку, продолжаю движение.

– Подожди-ка! – на этот раз её голос возмущённый. – Я не виновата, что он меня лапал! И я просила тебя уйти вместе со мной!

Не обращаю на её жалкие попытки оправдаться никакого внимания. Просто иду вперёд быстрым шагом.

Конечно, снежинка ни в чём не виновата. Но кто ж ей об этом скажет.