5. Помощники

— Девяносто шесть двадцать два, — продиктовала Велия, придерживая палец в нужной точке на экране моего аппарата, дабы не ошибиться.

— Девяносто шесть двадцать два, — повторила Энушат, вписав цифирь в строку таблицы, — Готово, тётя Велия.

— Девяносто шесть двадцать семь.

— Девяносто шесть двадцать семь. Готово.

— Девяносто шесть тридцать два.

— Девяносто шесть тридцать два. Готово. Тётя Велия, а для чего всё это нужно? Почтенная Юлия говорила, что эти тригонометрические таблицы есть и у греков. Разве не проще купить у них готовые и пользоваться ими? И что в этом смешного?

— Энушат, они же греческие! — ответила ей Турия, отсмеявшись, — С греческими буквенными числами. Почтенная Юлия разве не показывала вам, как громоздко умножать и делить эту греческую абракадабру? А с этими индийскими цифрами — раз, два, и готово.

— Да, с индийскими цифрами намного удобнее работать, и греческие таблицы всё равно пришлось бы переписывать ими, — подтвердила моя супружница, — И зачем они нам тогда нужны, если наши ещё и точнее? Турия, постарайся обводить циферки ровнее и разборчивее. Наборщик шрифта жаловался, что в таблицах длин окружностей и площадей кругов не всё разбиралось легко, и он приходил кое-что уточнять. Я вижу, девочки, что вы порядком устали, но это уже последняя страница в таблицах синусов и косинусов, совсем коротенькая, а не на весь лист. Давайте соберёмся с силами, доделаем её и на сегодня уже закончим с этой мутью. Ну, сосредоточились? Девяносто шесть тридцать шесть.

— Девяносто шесть тридцать шесть. Готово…

Чтобы запараллелить работу, мы издавали таблицы Брадиса не сборником, как изучали их в школе сами, а по частям. В привычный сборник их можно будет уже и позже переиздать, имея все его части уже на бумаге, а пока ближайшая задача — получить их на бумаге, переведя на неё из электронного файла на моём аппарате. Это же счастье ещё, что Нокия — аппарат добротный и практически неубиваемый, если специально целью такой не задаваться. Поэтому первым делом — если, конечно, что-то другое не требовалось срочнее — мы переносили на бумагу содержимое аппаратов, уже начавших дышать на ладан, дабы не лишиться его с концами. Уже окончательно приказал долго жить телефон Наташки, и хвала богам, что всё важное мы оттуда переписать успели. Она, конечно, горюет по своей подборке слезливых женских романов, из которых успела перенести на бумагу только два с половиной, не говоря уже о музыке, видеороликах и нескольких фильмах-мелодрамах, но тут уж кысмет у неё такой. Юлька тоже в очереди на аналогичное горе, потому как и её телефон внушает тревогу. Учебники спасли, первоисточники исторические спасли, что-то из справочников успели и продолжаем, но тут пришлось прерваться на таблицы Брадиса, которые скоро понадобятся для юнкеров. Вот их сейчас и гоним частями. Произведения чисел, дроби, квадраты, корни, кубы, окружности эти с кругами, теперь вот добрались до тригонометрии — синусы с косинусами грозятся сегодня добить. По содержанию, если его постранично считать, так и половину сборника уже перелопатили — вот что значит бабья усидчивость. Постанывают, конечно, и они, но пацанва уже вообще волками бы взвыла! А таблицы Брадиса нужны позарез. И пока печатаются уже переписанные части, в дефиците хорошая бумага — Юлька из-за этого на обёрточную пока своё переписывает и нервничает по поводу своей лирики, рискующей разделить судьбу наташкиной, но важность таблиц понимает и сама — ей же и преподавать по ним, в конце-то концов.

Моему аппарату прошедшие годы тоже, конечно, на пользу не пошли. Ещё жив, как ни странно, но давно хронически болен аккумулятор, держащий лишь крохи прежнего номинального заряда, так что пользоваться им как переносным мини-компом практически нельзя. Используем как стационарный, подключая к багдадской батарее. Юлька, когда её очередь с серёгиной флэшки полезности переписывать, то и дело ворчит, что лучше бы я тогда, в прежней жизни, планшетником вместо него обзавёлся — удобнее был бы в десять раз в качестве компа. Удобнее, кто ж спорит, но как бы я тогда сохранил эдакую бандуру в ходе наших тогдашних первоначальных приключений? Серёге и Нокию-то, аналогичную моей, сохранить тогда не удалось. Я ведь рассказывал, как ему её расхреначил шальной свинцовый "жёлудь" пращника? А жаль — только у наших с ним Нокий Е7 был новейший для смартфонов OTG-протокол, позволяющий подсоединять флэшку, и уж с двумя такими аппаратами нам сейчас было бы вдвое ловчее. Тем более, что Симбиан-3, операционка эта глючная, и в лучшие-то времена любила позависать, а теперь её зависания участились. Но — имеем то, что имеем, и по справедливости спасибо судьбе и на том…

Пацанва у меня тем временем занята делом, тоже не особенно увлекательным, но всё-же поживее и поинтереснее переписывания таблиц и текстов. На большом верстаке закреплена тяжеленная бронзовая доска — ага, два с половиной метра длиной. Да ещё и не простая, а с движущейся вдоль неё по направляющим средней частью, подогнанной к ней плотно по месту и тоже довольно увесистой, так что двигать её можно только с помощью специально приделанных к ней рукояток. А двигать её приходится то и дело, потому как заняты мы с ребятами ни чем иным, как разметкой и насечкой шкал монструозной — ага, в масштабе десять к одному — логарифмической линейки. Почему десять к одному? А чтобы влияние неизбежных при ручной разметке неточностей к минимуму свести. Я и больший масштаб применил бы, если бы имеющееся промышленное оборудование позволяло, так что десять к одному — это компромисс между желаемым и реально возможным. Не только политика является искусством возможного. Волний вымеряет линейкой с миллиметровой шкалой очередное деление на шкале доски и размечает риску чертилкой, затем аккуратно надрубает её маленьким зубилом. Это чтобы Икер не ошибся и не напутал, когда и до неё доберётся с ручным гравировальным штихелем, которым углубит её ударами молоточка с контролем ширины и глубины по треугольному шаблону. Тут тоже немалая аккуратность требуется, чтобы донышко канавки относительно исходной риски не сместить — микроны с сотками тут не в счёт, их и Волнию не поймать, а вот десятки какую-то роль уже играют. А мои спиногрызы, как-никак, с ползункового ещё возраста оба в мелкие игрушки играли и мелкую моторику рук развивали, и сейчас это как раз кстати. Кайсар и Мато, купленные в пятилетнем возрасте, в этом смысле позапущеннее, зато постарше и посильнее, так они за рукоятки берутся и движок в середине "линеечки" туда-сюда перемещают, когда их об этом Волний просит. Кому ещё командовать подобным процессом, как не разметчику? Но грубой силой точно, конечно, не сдвинешь, поэтому у обоих есть помощники — у Кайсара фабрициевский Спурий, а у Мато — Ганнибалёныш. Строго говоря, справились бы и без них, но пацанам же интересно, так чтоб под ногами у основняков не путались, я и их тоже припахал — стоят у концов доски с деревянными киянками и лёгкими ударами выполняют тонкую настройку, выставляя движок точно по рискам.

Тут и мелкие, конечно, крутятся — и мой Ремд, и серёгин Тирс. Не гнать же их взашей, верно? Пришлось и им дело найти — Ремд на уже насечённой части шкалы места под цифирь размечает, а Тирс ту цифирь по разметке ударными клеймами наколачивает. Предварительно, конечно — следом за ними уже Артар васькинский аналогично Икеру её ручным штихелем и молотком в окончательный вид приводит. А чтобы не ошибались в работе, на стене висит крупномасштабный, хоть и не особенно точный, рисунок готовой логарифмической линейки, перерисованный из недавно напечатанного нами швецовского справочника по элементарной математике. Рядом — несколько плакатов с пояснениями из него же, без которых я бы хрен чего объяснил им. Я ведь хоть и застал ещё изучение той логарифмической линейки в школе, да и дома-то отцовская ещё была, после она мне так ни разу в жизни и не пригодилась. А нахрена она по делу сдалась, когда куркуляторы уже дешёвые подоспели? Поэтому забыл я её, конечно, после тех школьных лет основательно. Хвала богам, всё-таки не так, как те, кто не знал, да ещё и забыл — я хотя бы уж вспомнил, что была вообще-то такая приспособа для расчётов, когда не было ещё ни хрена ни этих персональных компов, ни даже тех куркуляторов. Восстанавливать-то в памяти когда-то изученное — уж всяко легче, чем с нуля изучать. Если бы ещё только сама линейка живая под рукой была! Вспомни тут поди, как с ней обращаться, когда живьём её в руках нет! В таких условиях и для меня объяснялка из справочника лишней не оказалась.

Но и с ней я без старших пацанов хрен обошёлся бы. Собственно, потому-то я и откладывал работу над ней до момента, когда Юлька хотя бы само понятие о логарифмах и основные приёмы работы с ними нашим юнкерам преподаст. А с Велтуром договорился, чтобы все правительственные совещания в будни на этой неделе провести и выходные от них разгрузить, дабы я мог спокойно с прибывшими домой на побывку и уже сведущими в вопросе парнями серьёзным и ответственным делом заняться. Нет в этом античном мире ни компов, ни куркуляторов, а задач, требующих инженерных расчётов, вагон и маленькая тележка, и без суррогатного куркулятора образца второй половины девятнадцатого века — полная и абсолютная жопа. Нет, ну можно, конечно, в стационарных условиях и по тем же таблицам Брадиса посчитать, и это точнее выйдет, но в полевых условиях, если устраивает точность до трёх значащих цифр, логарифмическая линейка и быстрее, и удобнее. Вплоть до второй половины двадцатого века широко применялась — шутка ли?

— Досточтимый, а зачем эта штука нужна? — по-русски Ганнибалёныш говорит уже правильно, хоть и с гораздо большим акцентом, чем у остальных.

— С ней легко делать без ошибок сложные вычисления, — пояснил я ему, — Ты же изучал уже умножение и деление в столбик? С небольшими числами это очень легко, но с большими — уже громоздко и напрягает мозги. А тут даже считать не нужно — сдвинул вот этот движок на нужную длину и увидел на нужной шкале готовый ответ.

— Так разве бывает? — озадачился пацан, — Как сложить или вычесть что-нибудь на такой штуке, я уже догадался, но чтобы умножать и делить…

— Так ты же у нас молодец, Гамилькар. Ты, считай, понял самое главное, как эта вещь работает. Да, через сложение и вычитание. А умножение и деление сводятся к ним, если применить одну хитрость — логарифмы. Тебе до их изучения ещё далеко, ребята вот только недавно с ними ознакомились, и всех тонкостей я тебе на пальцах не объясню — ты ещё многого не изучил, что нужно для этого знать. Поэтому пока просто запомни, что для любого числа через один довольно сложный приём можно вычислить другое, которое для него будет его логарифмом. И вот эти логарифмы двух чисел складываются, если сами эти исходные числа надо перемножить. Или наоборот, вычитаются, если исходные числа надо разделить. Вот эти неравномерные шкалы — как раз логарифмические. Видишь, вверху на нормальной равномерной шкале исходные числа, с которыми работаем, а строго под ними на логарифмической — их логарифмы, через которые мы и хитрожопим с вычислениями, — пацанва рассмеялась, — И сейчас мы с вами мучаемся все с этой одной линейкой для того, чтобы по ней уже сделать много других, и тогда у каждого из вас будет своя.

— Уже скоро?