Она отдала снова — в последний раз — свою жизнь.

Держал на руках её тело, и из груди вырвался нечеловеческий крик:

— Мээррии?! Нееет!

Я никого не подпустил к ней: ни её стерву-сестру, заливающую всё вокруг пустыми слезами, ни горе-лекаря, чьи усилия были уже бесполезны.

Вбежали Вайолет и Ворн, заметили меня и застыли на месте. Плевать. На всё плевать.

Озеро успокоилось. Шепчущие будто впали в сон. Всё вокруг стихло, словно и не было никого, кроме нас.

Гладил её побледневшее лицо, бескровные губы и понимал, насколько всё стало неважным. Всё абсолютно. Утратило краски, превратилось в тлен. Всё бессмысленно. Без её света и для меня нет жизни.

— Мээррии, — наклонился к её лицу и беспорядочно шептал, — разве я отпускал тебя? Не смей, слышишь? Ты мне нужна, только ты, никто и ничто кроме тебя. Мээррии, моя Мээррии, любимая. Вернись ко мне!

Бесполезно. Она мертва. Вынул из её груди грёбанный нож и отшвырнул его в сторону.

— Ааааааа!!!

Взревел, будто раненый дикий зверь, запрокинув голову и глядя в потолок.

Ответом был холодный свет далёких звёзд, равнодушных в своей недосягаемости.

Ударил со всей силы кулаком по каменному полу рядом с ней, впервые в жизни чувствуя, как щиплет в глазах, не обращая внимания, как сотрясаются плечи, словно на них вдруг повесили неподъёмный груз.

— Мэри, моя Мэри, ты видела в людях только хорошее, даже там, где его не было, даже во мне. Как мне жить теперь без твоего света? Весь мир погас, его сожрала тьма, но даже она теперь не имеет значения. Ничто не имеет значения. Если бы только всё можно было вернуть, Мэри, моя Мэри, всё было бы иначе, всё, абсолютно всё…

Вдруг слабая искра вспыхнула в её груди, там, где зияла страшная рана. Я протёр глаза, думая, что примерещилось, но спустя мгновение это повторилось.

Золотистые искры появлялись медленно и несмело, но их число росло, одна за одной.

— Что… что это? — сипло прошептала Алисия, падая на колени рядом с телом сестры.

— Я не знаю, — ответил, не сводя глаз с золотистых искр.

Вокруг творилось нечто невероятное. Пробуждалась магия, невероятная, древняя, мощная. Золотистые искры покрыли грудь Мэрион, затем живот, бёдра, руки, ноги, лицо, теперь она вся тонула в ослепительном золотом свечении.

Я забыл дышать, затаился, замер, боясь спугнуть чудо. Веки Мэрион дрогнули, и она открыла глаза.