— Не к добру это! — Подумал Андрей, но ходу не убавил. По своему статусу, не как монардара, а как призванного героя Андрея, он при необходимости мог затребовать аудиенцию у любого местного лорда. По крайней мере, так ему объяснили во дворце короля Крайнса Булиарского. Но как быстро понял парень, подойдя ближе, разговаривать с ним даже и не собирались.

— Смотрите! Пожаловал голубчик! — Довольно и в тоже время противно прошепелявил невысокий полноватый мужчина, с короткими чёрными волосами, подстриженными как под горшок, и крючковатым носом с ярко выраженной горбинкой. Это был Плевий Дараский, Андрей пересекался с ним пару раз, и во всех случаях, тот необоснованно докапывался до него. То броня криво одета, то поклонился недостаточно почтительно, то и вовсе просто так.

Только Андрей остановился и хотел потребовать аудиенции, как на него тут же налетели два ближайших к нему монардара и схватили его за руки, а третий, тоже из недалёких, начал от души лупить кулаком, при этом что-то рыча про несоблюдение субординации.

Тяжёлые удары, руки, закованной в железо, неприятной тупой болью отдавались в черепушке у Андрея. Он, было попытался вырваться, и это даже стало получаться, но в тот же миг подлетела ещё пара бойцов и все вместе они уже вполне успешно держали его, в то время как уродец, который пару секунд назад бил его, до безобразия довольным голосом, закричал:

— Э-э, ребят, этот ублюдок сопротивляться удумал! — От говорившего так и разило сарказмом и злобой, на что Андрей удивлённо подумал:

— Чего я ему сделал такого⁈ — Но сказать так ничего и не успел, да и не собирался уже, ведь белыми нитками была шита вся ситуация. И оставался лишь один вопрос: «зачем всё это они делают?».

— Значит, нужно его немного уму разуму поучить! — Довольно зашепелявил Плевий, будто только этого и ждал. — Тащите его в дознавалку, потолкую с ним немного наедине.

В голове Андрея промелькнул рой мыслей, но не одна из них не отвечала на ключевой вопрос, что же ему делать. Хотя, как не посмотри, а ситуация уже была ясна, последние надежды спасти Милену разлетелись в пыль, когда на него напали и начали прессовать. Инстинктивное стремление вырваться, тут же выдали за сопротивление и потащили в комнату пыток. Которой, к слову, нечасто пользовались даже в отношении матёрых преступников, не говоря уже о монардарах, которых и вовсе было запрещено в неё заводить, по крайней мере, до освобождения от данного звания.

— Что эти придурки задумали⁈ — Пронеслось в голове у Андрея. Для себя он уже решил, что дальше нужно молчать и перетерпеть предстоящий ад, которому его наверняка собираются подвергнуть. Ведь теперь главное выжить, чтобы отомстить, причём неважно, как и когда, главное отомстить.

В том, что придётся мстить, парень был уверен на все сто, ведь глухая злость уже выла и рычала в глубине его души. Страх от вероятной потери, перевоплотился не в боль, а жгучую, непреодолимую ненависть на всех цинцерийцев обличенных хоть сколько-нибудь существенной властью.

* * *

Огромная, железная дверь с грохотом закрылась где-то за спиной у Андрея. — Пришли, — подумал он, хмуро обводя взглядом помещение пыточной, где везде, где только можно, были тёмные пятна от засохшей крови, а в воздухе царил застоявшийся смрад толи тухлятины, толи гнили.

— А вот и твой персональный ад на ближайшую пару часов! — Весело зашепелявил Плевий. По его голосу было слышно, что он прямо до чёртиков рад, выпавшей ему возможности.

— Ублюдок, — подумал в ответ Андрей, но лишь сильнее стиснул зубы. Он очень сильно сомневался, что его убьют и больше волновался, что могут слишком сильно покалечить. Хотя и убийство, он не мог полностью исключать, ведь додумались в пыточную привести, а значит, ничего не боятся.

Звук защёлкнувшихся кандалов, предусмотрительно, с неким извращённым сарказмом, напомнил Андрею: «что всё, вот и расплата за несколько лет служения цинцерийцам. Возрадуйся!». Но в ответ на это, голове парня, прозвучала лишь одна мысль, — надеюсь, эти сукины дети, хотя бы Милену сюда не приводили. — А следом была боль, от вырванного ногтя, которая заглушила все мысли, бродившие до этого в голове Андрея.

В ответ на крик парня, Плевий довольно расхохотался, и приступил к следующему пальцу, шепелявя со злобным сарказмом, — ничего родной, у тебя ещё много пальчиков. Смотри, какие они у тебя аккуратные, ровные. Прямо смотреть тошно. Но ничего, не переживай, я это сейчас поправлю.

* * *

Где-то через час, когда Андрей уже охрип и не мог кричать, Плевий любуясь делом рук своих, довольным и в тоже время злорадным голосом, произнёс, — знаешь, чего вот я не пойму? Как вас призванных холопов могут равнять с нами, истинными аристократами королевства? — Звук плевка и неприятное склизкое чувство на лице, характерно давали понять Андрею, что сделал Плевий. — Вон даже ты! Из-за какой-то простолюдинки пришёл в цитадель, надеясь что-то вытребовать! Разве не смешно? — Противный смех толстячка разнёсся по пыточной.

— А ты в курсе, что ещё вчера твою сучку опробовали все в крепости! Кстати, отдаю должное, неплохую выбрал, жалко только, подпортили мы её тебе! — В пыточной вновь разразился злобный, самодовольный смех. В то время, как в груди Андрея прямо запекло от злости и ненависти, а оставшиеся зубы, с болью сжались, не давая ему проронить не слова. А единственная мысль, которую он позволял себе в этот момент, была, — терпи сука! Терпи!

Тем временем Плевий, так яро смеялся, что аж подавился, и теперь согнувшись, пытался откашляться. Но, к сожалению Андрея, это немного порадовавшее его зрелище недолго продолжалось и придя в норму, Плевий, вернув себе на морду самодовольную улыбку, продолжил, — кстати, у меня для тебя радостная новость! Разрешилась твоя сука! Ребёночек был вылитый ты. Прямо один в один как ты сейчас. — Едкая улыбка растянулась на его лице, а небольшие злобные глазки выжидающе следили за каждым движением Андрея, как будто он надеялся увидеть, или услышать что-то.

Но нет, Андрей молчал, и даже закрыл глаза, чтобы не сверлить его злобным взглядом.

— Не беспокойся, я лично раздавил твоего ублюдка. — Довольно добавил Плевий, после чего до Андрея донеслись звуки, что тот вновь выбирает какой-то пыточный инструмент, а голове прозвучало: