Сегодня аллея показалась Марго слишком короткой, и она повернула обратно, несмотря на то, что почти дошла до парадного входа в замок Тарбенов. Дело было в том, что аллея закончилась раньше, чем обычно такая находчивая и изворотливая Марго нашла логичное объяснение поведению своего младшего брата. Объяснение для Тарбена, разумеется. Для нее никаких объяснений не требовалось, и так все было ясно. Глупый, пустоголовый Валенс не смог справиться с такой пустяковой задачкой. А всего и надо-то было, что завалить и трахнуть эту курицу Кэтрин.

И, в общем-то, можно было бы братца слить, такого недоумка даже не жалко, но как ни крути, это был единственный родной ей человек. И, к тому же, он еще мог ей пригодиться, ведь, в конце концов, эта девчонка Лунд никуда не делась, — доктор сказал, что она жива и скоро поправится! — как и проблемы, которые она за собой тянула.

Конечно, было бы идеально, если бы Валенс смог подобраться к малышке Элизе, но на это, к сожалению, даже не приходилось рассчитывать. Чтобы провернуть такой финт, братишке к его внешности нужна была хоть капля мозгов, а милая девочка Элиза всегда была слишком смышленой, не по годам. Да и Джастин то и дело путался под ногами, отвлекая на себя ее внимание.

Решив, наконец, что с Тарбеном может сойти с рук только одна линия поведения, Марго скривила лицо в расстроенную и сожалеющую мину, пару минут потренировалась делать брови домиком и решительно направилась ко входу в дом.

— Дома ли его светлость тисс Тарбен? — высокомерный тон ее голоса заметно охладил заученно приветливое выражение точеного лица.

Дворецкий распахнул перед ней дверь и, все же пропустив внутрь, не предложив пройти и располагаться, оставил стоять у входа. Уведомив, однако:

— Я доложу о вас его светлости, — удалился в одну из комнат.

Это было крайне унизительно. Ее, Марго Маллс, держали у порога, как какую-то дешевку, не проявив ни капли соседского гостеприимства. Но чего еще можно было ждать от этого высокомерного сноба Тарбена?

Десять лет своей жизни она положила на то, чтобы выучиться и добиться хоть мало-мальски значимого места в его системе координат. Сколько пришлось предпринять интриг и авантюр, чтобы подобраться поближе к его неотразимой светлости. Но он никогда не проявлял к ней ни должного уважения, ни внимания, которого она заслуживала. И даже на работу взял из одной только жалости. Негодяй! Красивое лицо Марго перекосила гримаса ненависти.

Да любой мужчина в герцогстве таял бы от счастья, если бы она обратила на него внимание! А этот упертый сноб делал вид, что не замечает ее благосклонности. Столько жертв и усилий потрачено на то, чтобы завоевать его, и все напрасно! Такой же каменный и неприступный, как и его замок.

Через минуту дворецкий распахнул перед ней дверь кабинета:

— Его светлость вас примет, тисса Маллс. Проходите.

Припомнив, что нужно соответствовать придуманному образу, Марго нервно сцепила руки под грудью и стремительно, но плавно двинулась внутрь кабинета. Улыбка далась ей с трудом, а потому без натяжки сошла за вымученную.

Холдор сидел за рабочим столом и писал. На звук закрывшейся двери поднял голову и указал на стул по другую сторону стола:

— Присаживайся, Марго. Слушаю тебя.

Марго прошла и села, прямая, как натянутая струна, отметив про себя, что он не предложил ей кресло, следовательно, готов слушать ее недолго.

— Холдор, я по поводу Валенса, — искусно скрывая истинные чувства, Марго взглянула на Холдора из-под ресниц, пытаясь понять его настроение. Холдор смотрел на нее изучающе, тяжелым, сканирующим взглядом и молчал. Не было в нем ни сострадания к ее трудностям, ни понимания отчаянности ее положения. Он не собирался ей помогать. Это был плохой признак, очень плохой. Он не настроен прощать совсем. Но все же принял ее, значит, надежда есть. Марго еще сильнее скривила губы и брови и приготовилась пустить слезу:

— Прости его, Холдор, умоляю! — она притворно и очень трогательно шмыгнула носом и залепетала, дрогнувшим от непролитых слез, голосом. — Мальчик так молод и наивен! Девочка просто вскружила ему голову, а он еще так молод и глуп! Но он готов женится, а Кэтрин так к нему привязана. Прости детей, умоляю тебя! Ты ведь знаешь, они общаются с детства. Ну, совершили глупость дети, сбежали вместе, с кем не бывает?

Глаза Холдора сузились, а тон стал на несколько градусов холоднее:

— Похищение — это не «сбежали вместе», Марго, ты не находишь? Это несколько иное! — пророкотал гром над головой Марго, и она опустила взгляд, не выдержав пламени в глазах Холдора.