Герцог сменил, поставил самые мощные. Но почувствовал нечто странно-знакомое. Похожая тёмная аура, как у Илиаса. Он вошёл в галерею и обомлел. В картинах была заключена та же сила, что и в его сыне. Он серьёзно увлёкся проблемой, ему захотелось узнать источник, вдруг это поможет Илиасу обуздать свой дар, понять, откуда всё это взялось.

Но он не смог. Просто не успел. Здоровье крепкого мужчины резко начало портиться, сердце стало барахлить, пока не остановилось вовсе в одну из ночей. Не представляю, как Лиас всё это пережил. Сложилось ощущение, словно Гаррет умер из-за того, что слишком увяз в этой проблеме с тёмными аурами, и это его убило.

Но всё внутри меня кричало, что это не так. На глаза выступили слёзы. Всё моё существо вставало на дыбы от мысли, что Гаррет умер из-за соприкосновения с этой странной энергией. Нет. Я видела эту энергию, я чувствовала тёмную ауру Илиаса. Да, она была давящей, но она не несла в себе никакого зла, не наносила вред.

Бедный Илиас. Он наверняка думает, что это из-за него умер его отец. Если бы ему не достался дар Юлиара, ничего бы не случилось. Вот почему он ненавидит всякое сравнение с предком, почему так не любит его. Наверное, он винит не только себя, но и его. Все эти годы его съедало чувство вины. Но это не так! Он ни в чём не виноват.

Мне срочно нужно поговорить с Лиасом. Я поднялась, прихватила записи Гаррета Монфора и отправилась к Илиасу, отстранённо думая, что я ни разу за всё время пребывания в особняке не была в его комнатах. Наверное, потому, что он всё время работает. А дома его можно найти только в кабинете.

Я распахнула дверь без стука, настолько я была взвинчена, что не подумала о банальной вежливости. Илиас лежал на диване в расхристанном виде и невидящим взглядом смотрел в книгу. Растерянный, растрёпанный, с расстёгнутой рубашкой он выглядела таким милым и беззащитным, что я замерла, чтобы получше запомнить этот момент.

— Тати? — он перевёл взгляд на меня, — прочитала?

— Да, — я прошла вглубь гостиной, из которой вели две двери.

Наверняка в спальню и ещё один кабинет. Моя комната была на порядок меньше и проще, я даже подумала возмутиться, а потом решила, что всё это пустое. Илиас отложил свою книгу и сел, запустив руку в распущенные чёрные волосы.

— И что ты думаешь? — он не смотрел на меня.

— Что ты ни в чём не виноват, — я коснулась рукой его щеки и протянула ему записи, — твой отец умер не из-за того, что у тебя тёмный дар от твоего предка. Я думаю, что и портреты тут ни при чём.

— Больше ничего не скажешь? — Лиас посмотрел на меня снизу вверх, чуть задрав голову и забрал записи, убрал их в сторону, — я лгал тебе.

— Недоговаривал, — поправила осторожно, ласково поглаживая его по лицу кончиками пальцев.

Илиас прижался щекой к моему животу, а я обняла его за голову, перебирая пряди распущенных волос. Мне было больно видеть его, такого сильного и уверенного мужчину, надломленным и измученным, таким беззащитным. Он раскрылся передо мной с совершенно новой стороны.

— Я научился сдерживать свой дар, — заговорил он, — скорее проклятье. Я себя просто ненавижу.

Лиас задрал голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Я запустила руки в его чёрные как смола волосы, пропустила гладкие пряди сквозь пальцы, наблюдая за этим зрелищем как заворожённая. А Илиас, кажется, и вовсе не дышал.

— Напрасно ты изнуряешь себя работой и наказываешь, — я вздохнула, — Лиас, ты ни в чём не виноват. А твой дар не убивает. Я чувствовала его прикосновение. Это приятно, прохладно-бодряще, необычно. Твои эмоции способны стать щитом и закрыть от всего. Мне нравится твой дар. И мне нравишься ты.

Он положил руки на мою талию, всё так же глядя снизу пронзительным золотым взглядом. По телу метнулась волна, во рту стало суше, чем в пустыне. Вид полуголого демонически прекрасного мужчины, что смотрит на тебя снизу, будил странные желания.

Я посмотрела на него, прекрасного как тёмный бог. А он смотрел на меня, так пронзительно, не скрываясь и не таясь за привычным ехидством и ироничными ухмылочками. Он был раскрыт передо мной как книга, распахнул свою душу настежь, окружая нас завесой из своих эмоций.

Я медленно наклонилась к его запрокинутому лицу, провела кончиками пальцев по выступающим скулам, твёрдому подбородку, посмотрела в нечеловеческие золотые глаза. Я чувствовала его беспокойство, волнение, ожидание, страсть. Страх и любовь. Они затопили меня ледяной волной и окутали горячими ветрами одновременно.