– Хочу поваляться в нем, – выдала дочь. – Я видела, как мальчишки катаются по снегу. Вон там, – она соскочила с колен, подбежала к окну и дернула штору. – Вон там, – пальчик указывал на склон, ведущий в деревню. – Они вот так ложатся, – Амелия сложила ручки на груди, – и катятся. Жутко весело.

– Мальчишки могут делать что угодно. А ты будущая герцогиня. Леди. Леди не катаются по снегу.

– Ну, па-а-ап, – протянула она капризно. – Ты говоришь как няня.

– И твоя няня права, – сказал я, гася очередную волну раздражения. Раздражения не на дочь, а на пришлую, что всколыхнула дом и их обитателей. – Отойди от окна, – добавил я, поднимаясь на ноги и борясь с желанием плотно задернуть шторы и уложить дочь в кровать.

– А я могу пригласить леди Карину на чай? – спросила она деловито, отходя от окна и строя невинное личико. Еще немного – и Амелия действительно научится манипулировать мной.

– Нет. Леди Карине запрещено приходить к тебе. И она не леди. Она иномирянка.

– А мне бы очень хотелось принимать гостей. А госпожа Карина будет жить у нас?

– Я приду к тебе на обед, – пообещал я, тем самым закрыв опасную тему. – И принесу снег, но не корыто, а сейчас мне нужно навестить господина Эдфледа, он недавно пострадал от нападения стаи волков, – рассказал о планах и ушел.

Нет. Сбежал!

Проклятая иномирянка! Я шагал по второму этажу только с этой мыслью. Проклятая иномирянка!

Я остановился у комнаты, что выделил ей. Зло взглянул на дверь и прошагал дальше, спустился по лестнице, свернул к крылу слуг удостовериться, что с конюхом действительно все в порядке.

– Ох, и недолго ей осталось в этом доме. Осмелилась войти в покои маленькой герцогини.

– Может, оно и к лучшему. Пришлые еще не приносили добра, – шептались женские голоса.

– Вы бы мололи меньше языком, а быстрее бы чистили овощи, – Анна прервала спор работниц. – Пришлая, не пришлая, а на ноги господина Эдфледа поставила. И это чудо. Я видела его рану. Он бы помер еще к рассвету.

Я прошел мимо кухни, свернул к выходу во двор и толкнул уличную дверь, вдыхая морозный воздух без примеси человеческого пота и ароматов еды.

– Так ты их сгубишь, – услышал я, подходя к конюшне. – Простынут и слягут. Такой мороз, а ты не накрыл их попонами, – разорялся Эдфлед, ругая помощника. – Я с тебя шкуру спущу, если с ними что-то случится. Да вот так надо! – тут он на собственном примере показал, как лучше накинуть теплое одеяло на спину животного. – Второй год со мной работаешь, а все никак не научишься.

– Так раньше вы не разрешали приближаться к ним, – пожаловался паренек, заметил меня, склонился. – Ваша светлость.

Я кивнул и обратился к конюху:

– Вы как?

– Так вот, – он отряхнул руки, раскинул их, демонстрируя, что может самостоятельно стоять, взял черенок от лопаты и, опираясь на него, подошел ко мне – Госпожа сказала поберечь ногу. Обязательно помолюсь за нее. Она сохранила мне жизнь. Пусть ее будущее будет светлым и долгим. Не соврала, знахаркой или лекаркой была в своем мире.