– Светлость, – подсказал я. – И не за что, – отозвался я, убирая письмо в карман камзола. – Как твое имя? Вчера у нас не было возможности поговорить как следует.
Я увидел в женских глазах недовольство.
– Карина. Дубова Карина, ваша светлость.
– Достаточно одной светлости в разговоре, после можешь просто называть лордом Гарнеттом или господином, – пояснил я, стараясь не смотреть на иномирянку.
Мне не нравилось то, что я видел. В этом чертовом платье она была так похожа на Камиллу, если не поднимать взгляд к лицу. Черты лица моей любимой были круглее и проще. Приятнее взгляду. Иномирянка же легко могла сойти за аристократку сейчас. Никто бы не усомнился в благородстве её крови, глядя на белоснежную кожу, выразительные глаза.
Стоило признать, что она была красива.
Стоило.
Но я не собирался этого делать.
Глава 9. Самая настоящая фондя…
– Приятного аппетита, – прошептала я, осматривая стол.
Мамочки, да что здесь вообще было съедобным?
Блюдо с каким-то мокрым хлебным мякишем, рядом стояло нечто похожее на тушеные овощи, залитые сверху странной субстанцией, по цвету напоминающей… впрочем, аппетита и так не было. Думать про всякие… детские неожиданности не хотелось.
С другой стороны, ситуация, в которой я оказалась, других ассоциаций, кроме фекальных, у меня не вызывала. Ещё и Миллилитр со своими ночными нотациями…
Честное слово, когда он попросил меня не рассказывать о нём и исчез, я даже обрадовалась, решив, что у меня просто начались галлюцинации. Переутомилась, бывает!
Прибежавшая на чердак Анна с опаской вручила мне два одеяла и свечу. Не горящую, правда. Да и спичек не дала… но, посчитав свою миссию выполненной, покинула меня, буркнув что-то про: «До утра не околеет».
Околеть мне не хотелось. Только домой. И кофе горячего…
Но некоторым желаниям не суждено сбыться.
Летучий мышь, убедившись, что мы снова одни, вернулся ко мне и задался целью за остаток ночи обучить меня азам этого мира.
– Прибьют же, – пояснял Миллилитр. – Вот так, раз! – демонстративно хлопая крылом о крыло, он изображал, что именно меня ожидает.
Примириться с действительностью мне было сложно.