После такой ночки настроение у меня было еще хуже чем вчера. А здесь новое потрясение. Стоило мне выйти из своей комнаты, я наткнулась на пятерку изучающе-предвкушающих женских взгляда. Моя чуйка подсказывала мне что лучше мне сейчас закрыться в своей комнате и не выходить оттуда пару недель. Но кто бы мне позволил!
Я хочу развернутся и спрятаться в своей комнате. Девочки предугадали этот маневр. Поймали меня в четыре руки под командный голос Мариянки: «Держите ее!»
Девочки без слов заталкивают меня в комнату к Мариянке, садят на стул в центре комнаты. Встают передо мной.
Я прощупываю пространство.
«Это что, ловушка такая?» – думаю, оценив девочек.
Никаких магических барьеров, да что там магических, даже физически руки не связали. Дилетанты. Я удобно усаживаюсь на неудобном стуле. Делаю невозможное, как всегда.
– Ну и? – спрашиваю у девочек. – Зачем мы здесь сегодня собрались? Никто на завтрак не торопиться?
Маргошка захотела что-то сказать. Наверное вспомнила что из-за этих сборов мы пропускаем самый главные прием пищи всего дня. Но на нее зыркнула Цыца и Маргошка замолчала.
– Нам нужны люди! – говорит Мариянка.
Я приподняла бровь в немом вопросе.
– Вы стали практиковать жертвоприношение еще не обретя силу? – уточняю.
– Кажется, она нас не так поняла. – шепчет Снежанка Марьянке.
– Все она так поняла. – отвечает Цыца. – Она умная девушка. Просто привыкла в царстве парней притворяться дурой. Но с нами это не пройдет.
– Свята, – снова начинает говорить Мариянка. – Мы с девочками подумали и решили, что ректор прав.
Я так и знала. Ведь понимала что так просто они от этой идеи не избавятся.
– Ну хорошо. – говорю им. – Если вы так хотите и считаете что оборотней вам мало, то пожалуйста. Идите за помощью к магам.
Снежанка трясет Мариянку за руку, как бы намекая что я снова что-то не так поняла. Не повезло Мариянке. Лучше бы Камилу возле себя ставила. Та хоть молчит.
– Ты должна договорится с принцем. – заявляет Цыца не выдержав паузы. – И это не просьба.
– А вы не слишком мелкие, чтобы мне приказывать? – уточняю с улыбкой на губах.
А у самой тьма в глазах.