— Раздеть его! — приказал вдруг Трофимов конвоирам. — На груди след от пули в области сердца должен был остаться.
— Не надо, — вдруг сказал немец на довольно хорошем русском языке. Я не ефрейтор, я гауптман. Мое настоящее имя Адольф Гимлер. Но мы не проводили карательной акции. Жители той деревни подлежали вывозу для добровольной работы в Германии, а в СС я никогда не был.
— Был, был! Я тебя в их форме видела, — улыбнулась Маша.
— Ох ты, и русский знает! — обрадовался Трофимов. — Это хорошо. Мы с тобой еще долго по душам говорить будем. А про добровольную работу в Германии ты фюрерам своим расскажешь. Один – в двух лицах. В общем все. Товарищ Воронина, вы свободны. Спасибо за помощь. Если будете нужны, мы вас вызовем. Можете идти.
— Машка, ты где так долго была и чего довольная такая? Я думала случилось чего! — встретила ее вопросом Аня.
— Случилось, Анечка, случилось, — Маша опустилась рядом с Аней на диван. — Сейчас расскажу.
…
— Знаешь, а может быть и хорошо, что ты его тогда там не кончила, — немного подумав сказала Аня. — Теперь его по трибуналу, как бандита, к стенке поставят, или на первой осине вздернут, чтобы люди видели. А потом и до Гитлера доберемся. Я бы его за все, что он сделал, на кол посадила, только бы не сбежал.
— Я бы тоже, — согласилась Маша. — Пускай помучается!
— Анечка, отгадай, что я тебе принесла? — Надежда Васильевна положила на стол внушительного размера сверток.
— Ну, если подумать, — Аня закатила глазки. — Если по размеру судить – мою левую ногу.
— Правильно! Угадала, доченька! Сделали тебе протез, моя хорошая! Хватит тебе на трех ногах прыгать. Ходить пора начинать.
Мама Ани развернула сверток. Протез, как протез – деревянный с ременным креплением.
Вроде ничего, — подумала Маша, хотя, тяжелый, наверное. Но уж лучше так, чем на костылях.
Аня просунула культю во внутрь протеза, затянула ремни.
— Подожди, не вставай, — остановила ее Маша. — Сначала это надень. — И протянула Ане гольфы. Подарок, чтобы протеза видно не было. — Ты же не бабка старая, чтобы круглый год чулки носить!
— Ой, спасибо, Машка! — Аня расплылась в улыбке, вроде надела и, как снова двуногая.
— Ладно, сейчас проверим, насколько.
— Ой, — Аня сморщилась.
— Что, больно, доченька? — забеспокоилась Надежда Васильевна. — Если больно, то подождем давай, пусть ножка еще подживет. И вообще, зря ты его сейчас примерять стала. В госпитале надо было, при докторе.