– А со мной что потом будет?

– Да я помогу, не сомневайся. Так что?

– Ну ладно, чего от меня-то требуется?

– Да помоги лошадь поймать и Тихона перевязать…

– Давай…

И как только расслабляюсь – немедленно получаю саблю в организм. Не смогу я его отмазать. И я это понимаю, и он. К тому же, вспоминая слова Силантия: «…в остроге, там ему и место…» Не самым достойным человеком был мой визави в прошлой жизни…

Почти наверняка прикончил бы этот фигурант меня при первой же возможности и пошел бы разбойничать дальше. Да еще и форму мою вместе с документами присвоить мог запросто.

Нет уж, как писал Дюма: «Первый порыв самый правильный». Если не под газом, конечно, происходит. Убить этого человека было необходимо, и хватит разводить это интеллигентское рефлексирование.

Я попросил хозяина организовать для меня лежанку рядом со слугой, и через полчасика на двух лавках соорудили относительно приличную… Не кровать, конечно, но нечто ее напоминающее.

Посидел еще до полуночи – вроде все ничего. Выпил мельничиховой самогонки, закусил огурчиками, которые вряд ли можно назвать «солеными» по нашим меркам – скорее квашеные. Соль-то в те времена «кусалась», и крестьяне за годы выработали рецепт «в плепорцию», чтобы и огурцы с капустой до лета продержались, и соли поменьше уходило.

Потихоньку уснулось…

Наутро разбудил меня Тихон. Не, нормально, да? Откуда у него здоровья столько? Ведь литра полтора крови потерял. Слаб, конечно, но стал пытаться выполнять свои обязанности. На ногах еле держится (но держится), выясняет, понимаешь, чего мне на завтрак желательно.

При женщинах я обычно не матерюсь, но как только до моего просыпающегося сознания дошли первые биты излагаемой слугой информации, то хозяйки дома не постеснялся… Громко и вычурно – сам не представлял, что так умею. Видели бы и слышали своего педагога сейчас мои ученики из конца двадцатого века – проблемы с дисциплиной на уроках химии одной из смоленских школ не являлись бы актуальными лет несколько.

Уже через десять секунд Тихон лежал под одеялом и испуганно хлопал ресницами.

Еще на протяжении минуты я весьма доходчиво разъяснил своему единственному крепостному, что вставать в ближайшие пару дней он имеет право только по нужде.

Но, отдышавшись и собравшись с мыслями, понял, что радуюсь: если уж встал на второй день – дело идет на улучшение. Через денек можно трогаться дальше.

Местный «полицейский» по поводу моего слуги в курсе, но все-таки бумаженцию Тихону выправить надо. У мельника таковой не оказалось. В смысле бумаги. То есть вообще чистых листов в данном месте проживания трех жителей Российской империи не имелось. И у меня с собой тоже. Пришлось очередной раз раскошелиться, чтобы послать сына мельника за банальными канцелярскими принадлежностями.

А на следующий день я уже отправлялся в Тулу. Тихону приказал еще минимум два дня соблюдать постельный режим, а Петрякову за этим проследить. Ну и о соответствующем вознаграждении, если мой слуга выздоровеет, напомнил.

Дальнейший путь к новому месту службы прошел без приключений, но вот, прибыв в российский «Город мастеров» и добравшись до пункта назначения, я слегка ошалел.

Имелся некий периметр, огороженный высоченным забором с одним-единственным входом, возле которого бдительно несли службу двое пехотинцев.