- Две тыщи одиннадцатого. А ты?

  - Тринадцатого. Уходим.

  НКВДшникам Шура крикнул о сверхценной информации, ради неё гада надо доставить в Москву, и что до самолёта фюрер - заложник, по которому нацисты палить не будут. Наверх вышли минут за десять, дострелив пяток недобитых эсесовцев. Пользуясь предрассветными сумерками, понеслись галопом. Стараясь не сбиться с дыхания, попаданец засыпал вопросами собрата по путешествиям во времени:

  - Как тебя зовут?

  - Маша Сушкина.

  - Упс! Женщина?

  - Девушка. А тут... В мужском теле ужасно. Между ног пахнет, не отмыть. Под носом противная щётка. А как переспала с Евой Браун, почувствовала себя лесбиянкой.

  - Почему не прекратила войну, Маша?

  - Кто бы меня послушал! И так косились с подозрением. Гитлер раньше иначе себя вёл. Нацисты меня не понимали! Грубые, сволочи. Им бы только шнапс, бабы и мировое господство. Один лишь Вольф...

  - Что Вольф?

  - Обергруппенфюрер Вольф был со мной деликатен. Выгнал противную Еву. А потом... Он такой нежный и страстный!

  - Тьфу, гомосятина!

  - Не надо так. Я же девушка... глубоко внутри.

  - Ладно, как ты сюда попала?

  - Играла в "Симс".

  - Надо же. Шлем у тебя какой?

  - Китайский. Нонейм. На брэнд денег не хватило.

  - Видишь. У меня "Кванта электроникс". В приличное тело попал, и пол не перепутан.

  - Спасибо тебе. Ты меня выведешь отсюда? Хочу назад, в Москву, к компьютеру. Давай улетим, как стая диких чебурашек, - Гитлер доверчиво прижалась к шуркиному плечу.

  Сосны поредели. На поляне спецгруппу дождался Ли-2, вращая винтами на холостых оборотах. Сзади донёсся голос лейтенанта.