- Это не вам, Иннокентий Иванович, упрек, а куратору Фролову. Я с ним ещё проведу беседу по поводу этих... сексуально озабоченных близнецов! Как бишь их?..

  - Александр и Павел Журкины, - с готовностью подсказал Рябов, не сдерживая вздоха облегчения и довольной улыбки. Затем, спохватившись, поспешно спрятал улыбку в ладонь, сделав вид, что чешет нос.

  - Между прочим, вы напрасно радуетесь, Иннокентий Иванович, - заметил Станислав Александрович, от внимания которого не ускользнули ни выражение лица куратора, ни истинный смысл его жеста. - Ваши парни тоже не идеальные курсанты. Мало того, что слушают в пол-уха, так ещё позволяют себе переговариваться во время лекции. И это несмотря на то, что читает её сам Магистр!.. И не возражайте, сам видел - у Иванова такие же голые бабы на уме, только он их в голове, а не в конспектах рисует! А вот на занятиях по оперативной работе ваши сидят тихо, как мышки, и ловят каждое слово преподавателя. И конспекты по оперативке намного лучше и полнее, чем по НЭПу. Как вы это поясните?

  Рябов уже приготовился произнести одну из своих заготовленных на все случаи жизни фраз, которые не объясняли ничего, но эффективно разряжали обстановку, как вдруг Млечин задал неожиданный вопрос, пристально глядя ему в глаза:

  - Вы считаете допустимыми сексуальные отношения курсантов с сотрудницами учреждения, господин Куратор?

  Рябов выдержал строгий взгляд шефа и спокойно ответил:

  - Не вижу в этом никакой беды, господин Магистр. Курсанты - будущие работники нашего учреждения. Контракты с ними подписаны, а там, как вы помните, нет ни слова о каких-либо ограничениях сексуальной свободы. А всё, что не запрещено - то, как известно, разрешено. Иванов и Репин - здоровые крепкие парни, пусть себе сбрасывают накопившуюся сексуальную энергию. Для нас это только большой плюс - досуг курсантов определён, и вероятность того, что в результате избытка свободного времени в их головах возникнут дурные мысли, существенно уменьшается... Тем более что всё находится под моим контролем, господин Магистр, - после небольшой паузы добавил Иннокентий Иванович.

  - То есть, вы хотите сказать, что эти барышни - Мария Михайлова и Елизавета Скрипченко - делятся с вами некоторыми подробностями своих отношений с курсантами?

  - Я бы выразился иначе: докладывают мне о настроениях наших подопечных и о том, что они говорят и, самое главное - думают в минуты, когда самоконтроль ослаблен, а сознание раскрепощено.

  Млечин удивленно крякнул:

  - Вот даже как!.. Вы меня удивили, Иннокентий Иванович. Я и не знал, что Михайлова и Скрипченко - такого рода агентессы. Ни в их досье, ни в спецреестрах об этом ничего не сказано. Это вы их завербовали?.. Интересно - когда? И почему я об этом ничего не знаю?

  - Видите ли... - Рябов слегка замялся, решая, как оправдаться перед шефом. - По поводу Скрипченко я ещё только готовлю отчет. Собственно, вербовки как таковой не было. Когда по халатности Елизаветы произошёл тот самый неприятный инцидент, я просто провёл с ней беседу на тему лояльности и корпоративной этики. Девушка всё поняла и изъявила желание искупить вину. Причём совершенно бескорыстно.

  - Вы имеете в виду встречу Иванова и Репина со сбежавшим из изолятора Симагиным?.. Нарушение инструкции в таких вопросах недопустимо...

  - Конечно! Но насколько жёстко карается тот или иной проступок, решает руководство, - хитро улыбнулся Рябов.

  - Ну, вы и жук, Иннокентий Иванович! - не то похвалил Куратора Магистр, не то выразил свое недовольство. Помолчав, задумчиво произнес: - Да... кажется, слишком много мой предшественник отдал на откуп Кураторам. Зачастую излишняя самостоятельность вредна, а порой и преступна. Придётся менять старые порядки... - он покосился на зеркальную дверку бара, увидел себя в отражении, тряхнул головой и перешёл к делу. - Ладно, со Скрипченко понятно, ваш отчет по вербовке жду завтра. Ну, а Михайлова? Она тоже - "злостный" нарушитель инструкции?

  - Послужной список Марии Михайловой безупречен, - возразил Рябов. - За пять лет, в течение которых она работает в нашем отделе, я не слышал ни единого упрёка или замечания, брошенного кем-либо в адрес этой девушки.

  - Что ж вы из неё святую мученицу делаете? - хмыкнул Млечин.

  Рябов, пропустив мимо ушей реплику шефа, продолжил:

  - Два дня назад Михайлова пришла ко мне по личной инициативе и поставила в известность, что решила завязать роман с курсантом Репиным, и согласна давать информацию по любому интересующему меня вопросу.

  - Прямо так и сказала?