Ну, с богом. Выруливая со двора, я почувствовала, как колесо задело бордюр, и чертыхнулась. Меня вообще бросало то в жар, то в холод. Ноги тут же онемели. А руками я так вцепилась в руль, что костяшки побелели. Надо только челюсть сжать покрепче, чтобы не было слышно, как стучат мои зубы.

На проспекте стало проще – это вам не дворы, где не разъехаться. Я остановилась на светофоре, и тут на мою побелевшую и ледяную руку легла ладонь Кирилла.

– Расслабься, – сказал он.

Вот я бы, может, так и сделала, если бы шеф не начал меня трогать. В итоге сделал только хуже – я еще больше напряглась и вообще зависла где-то в прострации, пока не услышала:

– Зеленый.

– А? – повернулась к Кириллу.

– Светофор.

Надо же было от простого прикосновения… Совсем на меня не похоже. Такими темпами скоро забуду, что у меня пунктик насчет отношений с начальством. И у Кирилла, если верить Оле, тоже насчет сотрудниц.

За пятнадцать минут дороги я устала так, будто не за рулем сидела, а вагоны разгружала. Двор дома, где жил Кирилл, был забит машинами, и я почувствовала, как по спине стекает струйка пота.

– Парковаться здесь я не буду! – почти завопила, как раненый зверь.

– Ладно, – вздохнул Кирилл. – Я сам.

Сам мог бы и доехать – глоток вина давно выветрился. Вот я уверена, что алкотестер показал бы по нулям.

Из машины я выходила, кажется, целую вечность. Ноги ватные, руки трясутся, спина затекла. Обняв себя за плечи, смотрела, как быстро Кирилл припарковался между двумя другими машинами. Вот я бы точно задела…

Шефа домой доставила, теперь бы самой добраться. И желательно за чужой счет, потому что мой кошелек не выдержит ежедневных поездок на такси.

Но Кирилл, выйдя из машины, неожиданно сказал:

– Пойдем. Выскажешь мне все претензии.

– Куда? – не поняла я.

– Ко мне.

Я? К шефу домой?

– Э-э-э… я, наверное, это… домой…